— Да уж куда серьезней, если устроили государственный переворот!

— Можно сказать и так. Да называйте, как угодно! — господин прокурор в возбуждении расплескал скотч. — Только советую уяснить, молодой человек, что вы имеете ко всему происходящему самое непосредственное отношение. Без вашего участия, вашего, не побоюсь этого слова, судьбоносного поступка, мы не смогли бы раскачать лодку. Могу только догадываться, какими мотивами вы руководствовались. Впрочем, неважно. Главное, что дело сдвинулось с мертвой точки. К счастью, мы смогли привлечь на свою сторону военных. Последние годы их, конечно, изрядно потрепали. Но вместе мы свернем голову силовикам. В этом нет сомнений.

Арчи вспомнился разговор с Коростелем, в котором тот описывал власть как сказочного Змея Горыныча, головы которого грызутся между собой за право управлять общим телом.

— Зачем вы мне это рассказываете?

Матвей Филиппович вновь потянулся к бутылке скотча, но Арчи накрыл стакан ладонью, давая понять, что ему хватит.

— Хотелось бы, чтобы обошлось малой кровью, но без жертв такие дела не проходят. Мы все несем ответственность за это. Вы, Арчибальд Леонидович, тоже. Если думаете, что сможете переждать в сторонке, то глубоко заблуждаетесь. Вы по уши увязли…

— Похоже, мы наконец-то подобрались к сути вопроса, — перебил его Арчи. — Но я по-прежнему не понимаю, какая вам от меня польза.

В глазах собеседника промелькнуло одобрение. Раньше в них сквозило снисхождение, словно Матвей Филиппович разговаривал с несовершеннолетним сыном.

— Как уже было сказано, мы, то есть Чрезвычайный Трибунал, намерены провести всенародные выборы в парламент, когда ситуация стабилизируется. Сейчас трудно сказать, насколько быстро мы справимся, но хотим уложиться до конца следующего года. Понятно, что за такой срок успеют активизироваться кухонные оппозиционеры и прочая шваль, желающая дорваться до кормушки. В конце концов, недобитые силовики и финансисты тоже попытаются протащить своих людей. А мы не для них рисковали. Я понятно излагаю?

— Более чем. То есть про правосудие и народное волеизъявление — это так, очередная сказочка для доверчивой публики. На самом деле вы собираетесь продолжать в прежнем духе?

Господин прокурор выставил указательный палец, которым, кажется, хотел проткнуть Арчи насквозь.

— Вам пора избавиться от идеализма, молодой человек! Не бывает черного и белого, а все мы вымазаны серой краской! Или нужно напомнить, какие дела вы крутили с покойным дядей? Мир его праху, но, если ад действительно существует, то старый прохвост уже топчется возле его ворот! Так что, Арчибальд Леонидович, — он особенно подчеркнул отчество, — давайте обойдемся без красивой, но бесполезной риторики. Чрезвычайный Трибунал не планирует повторять ошибок Триумвирата. Именно поэтому нам и нужна ваша помощь. Мы предлагаем вам возглавить новую партию.

— Простите, что?

— Нам нужен молодой, харизматичный лидер, не запятнавший себя связями с представителями власти. Лучшей кандидатуры нам не найти. Вашу настоящую биографию даже почти не придется править. Пожалуй, опустим эпизод с лабораторией вашего дяди, тут довольно скользкий момент, да вы и сами понимаете, наверное. Что дальше? Скажем, в комбезе узнали, что вы — незаконнорожденный сын Харпера Джонстона, и пытались разыграть эту карту, чтобы монополизировать сыворотку в России. Вы этому воспротивились и стали узником совести. Бежали с каторги. Потом — за границу. Вели оттуда подрывную деятельность, рассчитывая пошатнуть кровавый режим…

У Арчи помутнело в глазах.

— Я не вел никакой подрывной деятельности.

— Это уже нюансы. Их мы сможем обсудить позднее.

— И чем же я стану заниматься на почетной должности председателя партии? — с сарказмом поинтересовался Арчи.

Матвей Филиппович оживился и потер руки.

— Не исключено, что на первоначальном этапе придется много ездить по стране — вербовать новых членов партии, находить источники дополнительного финансирования, агитировать избирателей. Вам даже понравится, я уверен! А дальше — долгая и плодотворная работа в парламенте в должности спикера. Как вам такие перспективы?

Предложение господина прокурора казалось Арчи безумным, но тот не создавал впечатление сумасшедшего.

— Вы же хотите сделать из меня марионетку, я правильно понимаю? — напрямую спросил он.

Обиженный взгляд Матвея Филипповича был призван убедить его в обратном.

— Ни в коем случае! — возмутился прокурор. — Члены Чрезвычайного Трибунала уверены, что вы принесете больше пользы, если сможете принимать самостоятельные решения. Никто не собирается ограничивать вашу инициативу. Нам нужны свежие идеи. После политических реформ должны последовать экономические преобразования, и вы, как человек повидавший другие страны, поможете осмыслить, какое место нашей великой державе предстоит занять на мировой арене…

Подозрения, что Матвей Филиппович заговаривает ему зубы, лишь укрепились.

— А если я откажусь, меня арестуют? Или просто убьют?

— Вы видите все в каком-то извращенном свете! Я знаю, что вам довелось пережить, когда вы общались с мясниками из комбеза и жандармерии, и поэтому не осуждаю вас. Но поймите! Мы никоим образом не давим на вас! Нам важно, чтобы вы без принуждений встали на нашу сторону, по собственной воле. Лишь тогда вы принесете пользу всей стране. Может быть, у вас есть какие-то встречные условия, пожелания? Не проблема, мы их рассмотрим. Ведь наши цели совпадают. Как и вы, мы хотим навести здесь порядок. Справедливый порядок.

А где вы раньше были, подумал Арчи. Голова шла кругом, и он чувствовал, что начинает увязать в складной речи Матвея Филипповича.

— А сыворотка?

— Что сыворотка? — встрепенулся собеседник.

— Вы же захотите восстановить ее поставки, наверное, — предположил Арчи.

— Отдаю должное вашей проницательности! — просиял Матвей Филиппович. — Вопрос сыворотки нас, конечно, заботит, но на повестке дня не стоит. К этому вопросу мы вернемся когда-нибудь потом. Может быть, наступит время, когда вы сами решите, что без нее Россия не сможет конкурировать с другими странами.

— Мне нужно время, чтобы все обдумать, — сказал Арчи в надежде, что изматывающий разговор на этом закончится.

— А другого ответа я и не ожидал, — удовлетворенно кивнул прокурор. — Только умоляю вас, не затягивайте с раздумьями! Времени не так много. Поймите простую вещь: у вас не осталось других союзников кроме нас. Да что там союзников! У вас и друзей здесь не осталось.

— Тут вы ошибаетесь.

Прокурор взглянул на Арчи сочувственно.

— Я так понимаю, вы намекаете на эту девушку… Карина, кажется. Вероятно, вам не терпится ее увидеть?

* * *

Лимузин остановился в знакомом дворе в некотором отдалении от подъезда Карины. Арчи боролся с отчаянным желанием выскочить наружу.