Я надену платье, но только потому, что достаточно взвинчена. Меня не только выдернули из рая, но, как и было предсказано, еще и спихнули с седьмого неба под названием Джесси. Лондон не делает нашим отношениям абсолютно никаких одолжений. Нет, позвольте перефразировать. Джесси в Лондоне не делает нашим отношениям никаких одолжений.

Изо всех сил стараюсь сделать все возможное, чтобы продемонстрировать неудобства, которые он причиняет, не то, чтобы его это беспокоило. Джесси терпеливо стоит и наблюдает, как я снимаю недозволенное платье и заменяю на разрешенное. Заведя руку за спину, хватаюсь за молнию и тяну вверх, но успеваю пройти только половину пути, как маленький кусочек металла выскальзывает из пальцев. Быстро нащупываю его снова, но история повторяется.

Закрываю глаза, ненавидя необходимость просить самодовольную задницу о помощи.

— Застегни, пожалуйста, молнию.

— Конечно, — воркует он, и в следующую секунду прижимается к моей спине, его рот у моего уха. — С большим удовольствием, — бормочет он, провоцируя свирепую волну предательского покалывания, которая прокатывается по телу. Он перекидывает мои волосы вперед, берется за молнию и дергает.

— О, боже.

— Что? Сломалась? — Я могла бы рассмеяться. Не потому, что платье испорчено, мне оно нравится, а потому, что знаю, он не отправит меня на работу с распахнутым материалом на спине.

— Гм… — он пытается снова. — Нет, детка. Полагаю, оно уже тебе мало.

Я задыхаюсь от ужаса и поворачиваюсь, чтобы увидеть свою спину в зеркале. Тело обнажено на добрый дюйм, и края ткани не сходятся. Все внутри меня опускается. Итак, началось. Все побочные эффекты беременности ускорятся, потому что во мне два арахиса, а не один. Я отказываюсь плакать, хотя могла бы, довольно легко. Мне нужно принять это. Нужно сравняться с Джесси в ставках на энтузиазм. Для него все в порядке, в конце всего этого он все равно останется богом, в то время как мое тело, вероятно, будет разрушено. Я поворачиваюсь к нему и вижу встревоженное лицо с прикушенной губой. Он думает, что я вот-вот развалюсь.

— Теперь я могу надеть другое платье? — тихо спрашиваю я.

Он заметно расслабляется и даже приносит мне другое платье, помогая снять теперь уже ненужный кусок ткани и надеть только что разрешенный.

— Красиво, — заключает он. — Мне пора уходить. Кэти внизу, и она приготовила тебе завтрак. Пожалуйста, съешь его.

— Я съем.

Джесси не может скрыть удивления моей легкой покорностью.

— Спасибо.

— Тебе не нужно благодарить меня за то, что я ем, — бормочу я и, схватив сумочку, выхожу из спальни.

— Мне кажется, я должен благодарить тебя за все, что ты делаешь без споров. — Он следует за мной вниз по лестнице.

— Если бы ты еще устраивал мне вразумляющий трах, тогда я бы поспорила. — Я спускаюсь с последней ступеньки.

— Ты злишься, потому что я не ублажил тебя утром? — спрашивает он, в его тоне сквозит веселье.

— Да.

— Я так и думал.

Джесси хватает меня за руку и разворачивает так, что я врезаюсь в его твердую грудь. А потом съедает меня живьем. Я увлечена целеустремленностью и уверенностью, и не останавливаю его. Поцелуй не компенсирует отсутствие секса этим утром, но поможет утолить мою жажду.

— Хорошего дня, детка. — Меня разворачивают и шлепают по заднице, а затем ведут на кухню. — Проследи, чтобы моя жена позавтракала, Кэти.

— Обязательно, мой мальчик. — Она машет над головой венчиком, но не оборачивается.

— Увидимся позже. И не забудь поговорить с Патриком. — Он выходит, не дожидаясь подтверждения моего разговора с Патриком. Я знаю, мое время по этому вопросу истекло.

— Ава, ты так хорошо выглядишь! — напевает Кэти с другого конца кухни. — Вся такая сияющая и посвежевшая!

— Спасибо, Кэти. — Я улыбаюсь ее доброте, но задаюсь вопросом, не пытается ли она просто заставить меня чувствовать себя лучше. — Можно я возьму рогалик с собой? Я немного опаздываю.

— Конечно. — Она начинает заворачивать его в пленку. — Хорошо провела время?

Моя улыбка становится шире, когда я подхожу к ней, чтобы забрать свой завтрак.

— Мы прекрасно провели время. — Так и есть, несмотря на последний ужасный вечер.

— Я очень рада. Вам обоим нужен был перерыв. Скажи-ка, печенье работает?

— Да.

— Я так и знала. И двойня! — Она засовывает рогалик мне в сумку и обхватывает ладонями мои щеки. — Ты хоть понимаешь, как тебе повезло?

— Да, — отвечаю я на полном серьезе. — Мне пора.

— Да-да, дорогая, иди. А мне пора приниматься за стирку.

Оставляю Кэти сортировать белье по цветам и сажусь в лифт, набрав новый код. Очень скоро я оказываюсь в фойе «Луссо», где Кейси разбирает почту.

— Доброе утро, Кейси, — здороваюсь я, проскакивая мимо.

— Миссис Уорд! Вы вернулись. — Он присоединяется ко мне, когда я направляюсь к яркому свету, льющемуся с улицы. — Хорошо провели время?

— Кейси, тебе не нужно называть меня миссис Уорд. Просто Ава. Мы отлично провели время, спасибо. — Надеваю темные очки и достаю из сумочки ключи. — Как тебе новая работа?

— Теперь, когда вы вернулись, нравится еще больше.

Я резко останавливаюсь.

— Прошу прощения?

Он ужасно краснеет и начинает теребить конверты в руках.

— Это прозвучало неправильно. Извините. Просто, ну, вы знали, что вы единственная женщина во всем здании?

— Правда?

— Да. Все эти богатые бизнесмены не говорят ни слова. Просто ворчат на меня или выдвигают требования по телефону. Вы единственная, кто находит время на разговор. Я ценю это, вот и все.

— О, хорошо. — Я улыбаюсь его неловкости. — Ты имеешь в виду богатых бизнесменов, таких, как мой муж?

Он краснеет еще сильнее.

— Ладно, теперь я просто рою себе яму. — Он нервно смеется. — Просто приятно снова видеть здесь веселое лицо.

— Спасибо. — Я улыбаюсь, и он улыбается в ответ, сверкая голубыми глазами. — Я, пожалуй, пойду.

— Конечно. Увидимся позже.

Кейси отступает, затем поворачивается и небрежной походкой направляется обратно к стойке консьержа. Мне стоит шевелить ногами. Это мой первый день после возвращения, а я уже опаздываю. Сегодня мне нужно, чтобы Патрик был ко мне благосклонен.

Выйдя из дома и увидев ожидающего меня Джона, даже не сбиваюсь с шага. Он также не пожимает плечами с извиняющимся видом, как обычно. Я полностью ожидала этого.

— Как поживаешь, Джон? — Приятно снова его видеть. Я скучала по дружелюбному здоровяку.

— Все хорошо, девочка, — громыхает он, следуя за мной к пассажирской стороне.

Я запрыгиваю в машину и пристегиваюсь ремнем безопасности, наблюдая, как хмурый Джон садится рядом.

— Не собираешься сегодня поднимать шум? — спрашивает он, его голос прерывается от смеха.

— Думаю, в этом случае я бы подписала себе смертный приговор, — сухо отвечаю я.

Джон смеется, ерзая огромным телом на сиденье,