ещё на пару шагов, при том, что сам глава Тайной канцелярии ни на сантиметр не сдвинулся с места, пребывая всё в той же расслабленной позе. Только я-то знала, что это его равнодушие — показное.

— Да! — ответила, ещё больше задрав свой нос, но неожиданно для себя добавила с горечью:

— Живите со своей Гвен, и оставьте меня в покое! Я тоже больше Вас не побеспокою!

И красиво крутанувшись на каблуках, отправилась на выход. Дёрнула за ручку двери и только в этот момент вспомнила, что она закрыта.

— Откройте! — скорее приказала, чем попросила, не оборачиваясь, чтобы не видеть этого ирода.

— Даже не подумаю! — заявил он, после тяжелого вздоха.

«Ох! Кажется, я сама себя загнала в ловушку! — пришла паническая мысль. — Может, закричать что есть силы или рвануть к окну, вдруг оно открыто, и я успею…»

Но не смогла додумать и фразы, как на мои плечи легли горячие ладони. Как он так быстро и незаметно оказался рядом?

— Э, нет, дорогая! — прозвучало над самым ухом, отчего толпы мурашек пустились в бег по спине. — Теперь ты никуда не уйдёшь!

И в этих простых словах было намного больше смысла, чем можно себе предположить…

Глава 7

Его Сиятельство ещё не успел договорить, когда я резко обернулась, сбив его с мысли и яростно глядя в глаза. Вся робость внезапно выветрилась, оставив место гневу. Да как он смеет, называть меня дорогой, после всего, что я наблюдала сегодняшним вечером!

Надеюсь, мой взгляд ему многое сказал! Задыхаясь от бешенства, выпалила:

— Не прикасайтесь ко мне! — и с презрением повела плечами, где всего секунду назад были его ладони.

— Мари! — он поднял руки вверх, в успокаивающем жесте. — Ты всё не так поняла!

Даже прикрыла глаза, до чего банально прозвучала его фраза.

— Я это уже слышала, — прошипела сквозь зубы. — Мне не надо понимать, я видела всё собственными глазами!

— Иногда и глаза могут обмануть, — он был совершенно спокоен, и это добавило ещё больше огня в уже затухающий костёр моей ревности.

— Обманываете здесь только Вы! — ткнула его в грудь пальчиком, не дав договорить, и вновь развернулась к двери. — Открывайте!

Потребовала приказным тоном, не терпящим возражений. Не сомневаясь ни минуты в своей правоте и в том, что герцог не станет меня дольше задерживать, взялась за ручку двери.

— Прости, Мари, — начал он слишком нежно, я сразу насторожилась, но закончил, едва сдерживая смех. — Но я не могу с тобой нормально говорить, видя перед собой гневающуюся старушку в чепчике набекрень.

И таки рассмеялся. Стало так обидно. Я тут ему о серьёзных вещах, а он…

— Вы! — начала, чуть ли не плача, но Его Сиятельство перебил, схватив меня в охапку.

— Прости, дорогая, я вынужден принять меры, пока не расстроил тебя окончательно.

— Уже расстроил, — невнятно пробурчала я ему в жилетку.

— Прости! — повторил он ещё раз и, легко подхватив меня на руки, понёс в сторону ванной комнаты.

Что-то мне совсем не понравился этот манёвр.

— Зачем это? — спросила, испугавшись, что одними объяснениями герцог ограничиваться явно не собирается.

— Смоем с тебя эту маску, — улыбнулся и прижал меня сильнее, не оставляя даже малейшей возможности для попыток к сопротивлению.

— Нет! — завопила я, пытаясь вывернуться и хоть за что-то ухватиться по пути. — Грим мне ещё нужен. Как я буду пробираться к себе в комнату? Ты не представляешь, как его трудно накладывать! Это длительный и трудоёмкий процесс. Я так тщательно к нему готовилась…

Мне таки удалось уцепиться за дверной косяк, продолжая приводить ему аргументы в попытке остановить безобразие.

— Он тебе больше не понадобится, — категорично заявил Его Сиятельство, аккуратно отцепляя каждый мой пальчик от крепкой древесины.

— А как ты объяснишь исчезновение старушки? — привела я последний аргумент, который, по моему умозаключению, должен был Давея остановить, когда ему всё же удалось оторвать меня от спасительного косяка.

Но тот лишь пожал плечами.

— Никак не буду объяснять. Напротив, приму активное участие в поисках бедной пропавшей родственницы.

Да, что за день-то сегодня такой! Всё идёт наперекосяк! — подумала с досадой. — Другой бы на месте герцога пытался оправдаться, объяснять или обиделся, после всего, что я наговорила, а этот тащит умываться! Невозможный человек!.

Как только он поставил меня на пол возле умывальни, принялась сопротивляться, но хватка у него, как у дракона, у которого пытаются отнять сокровище, не вырваться. Поняв, что сие бесполезно, вынуждена была пойти на уступки, проиграв это сражение, но не войну. Противилась я больше из принципа или из вредности. На самом деле, куриные шкурки давно начали высыхать, и кожа под ними зудела и просилась на свободу.

— Это насилие над человеком! — тем не менее пропищала жалостно. Пусть его ещё и совесть помучает, что измывается над бедной девушкой. Сделав горестное личико, добавила чуть ли не со слезами на глазах: — Вы не имеете права так со мной обращаться!

Его Сиятельство на мгновение замер и пристально посмотрел мне в глаза. Потом улыбнулся, что-то слишком уж радостно, и взялся за кувшин с водой.

— Ладно, ладно! — остановила я его уже совсем другим, спокойным тоном. Жаль, что моя хитрость не прошла, слишком быстро герцог научился разгадывать мои уловки. — Нельзя сразу умываться, надо сначала снять грим.

И, повернувшись к зеркалу, принялась сдирать и самой порядком надоевшие шкурки. Надо будет придумать для грима что-то иное. Его Сиятельство с огромным интересом наблюдал процесс. А когда я закончила и приступила к водным процедурам, и вовсе расцвел, пропев с удовольствием, словно узревший сливки кот:

— Мааааааари!

— Как будто Вы до этого не узнали меня, — хмыкнула, глядя на его довольную физиономию.

— Узнал! — согласился Дав. — Но видеть тебя — намного приятнее, чем злобную старушку.

И взгляд у него стал такой жадный, как будто я вишенка на торте, и он меня сейчас съест. Даже в жар кинуло. Сердце застучало так громко, разгоняя кровь по жилам, что его удары чувствительно отдались в висках.

— Не надо на меня так смотреть! — заявила герцогу, еле справляясь с прерывающимся дыханием. — У Вас нет права на меня так смотреть!

Его глаза тут же сощурились, и холодом повеяло, как от сквозняка.

— Так! — протянул он, хватая меня за руку.

Затем повёл в комнату и, несмотря на моё сопротивление, усадил на кровать. Я состроила непроницаемое лицо, выразив тем презрение.

— Давай спокойно поговорим, — начал он, присев рядом на корточки, так, что ему пришлось глядеть на меня снизу-вверх, от такого положения внутри всё перевернулось. А когда герцог практически обнял, расположив руки