После того, как его «извлекли» в Срединный мир, Джейк частовидел смерть, непосредственно сталкивался с ней, даже испытал на себе, хотя вотэто помнил смутно. Но сейчас умирал член ка-тета, и то, что происходило вспальне апартаментов проктора, казалось совершенно бессмысленным. Ибесконечным. Джейк всем сердцем хотел остаться за дверью, рядом с Динки. Нехотел запомнить таким своего остроумного, иногда вспыльчивого друга.

Прежде всего, Эдди (Сюзанна держала его за руку), лежа напостели проктора, выглядел не просто хрупким, но старым и (Джейк ненавидел себяза такие мысли) глупым. А может, следовало сказать, что он вдруг превратился встарика-маразматика. В углах рот запал, образовав глубокие ямки. Сюзанна омылаему лицо, но из-за щетины на щеках и подбородке оно все равно казалось грязным.Под глазами появились большие лиловые мешки, словно этот мерзавец Прентиссизбил его, прежде чем застрелить. Под опущенными веками глаза непрерывнодвигались, словно Эдди что-то снилось.

И он говорил. С его языка непрерывным потоком срывалисьслова. Какие-то фразы Джейку удавалось разобрать, другие — нет. В некоторых былхоть какой-то смысл, но большинство были полной галиматьей, ки'кам, как сказалбы его друг Бенни. Время от времени Сюзанна смачивала тряпку в тазике, что ястоял на столе у кровати, выжимала ее и протирала лоб и пересохшие губы мужа.Однажды Роланд поднялся, взял тазик вылил из него воду в ванной, наполнилвновь, принес к кровати. Она поблагодарила его ровным, доброжелательным,лишенным всяких эмоций голосом. Чуть позже воду поменял Джейк, и онапоблагодарила его теми же словами и тем же тоном. Словно и не знала, что рядомс ней сидят именно они.

«Мы идем туда ради нее, — сказал Роланд Джейку. — Потому чтопотом она вспомнит, кто был рядом, и будет нам благодарна».

Но будет ли? Джейк задумался над этим, в темноте, окружавшейтаверну «Клевер». Будет ли она благодарна? Именно из-за Роланда Эдди Дин лежалсейчас на смертном одре в свои двадцать пять или двадцать шесть лет, не так ли?Но, с другой стороны, если бы не Роланд, она никогда бы не встретила Эдди. Нет,все слишком сложно и запутано. Как идея о множественности миров, с Нью-Йорком вкаждом из них, от которой у Джейка сразу начинала болеть голова.

На смертном одре Эдди спрашивал своего брата Генри, почемутот всегда забывает погасить свет, выходя из сортира.

Он спрашивал Джека Андолини, кто сделал его таким уродом.

Он кричал: «Посмотри, Роланд, это Джордж Большой Нос, онвернулся!»

И: «Сюзи, если ты расскажешь ему историю о Дороти и ЖелезномДровосеке, я расскажу все остальное».

И, отчего сердце Джейка холодело: «Я не стреляю рукой; тот,кто целится рукой, забыл лицо своего отца».

После этой фразы Роланд в полумраке (окна затянулипортьерами) взял Эдди за руку и сжал ее: «Да, Эдди, ты говоришь правильно. Тыоткроешь глаза и увидишь мое лицо, дорогой?»

Но Эдди не открыл глаза. Вместо этого, и сердце Джейкапохолодело еще сильнее, молодой мужчина, с бесполезной повязкой на голове,зашептал: «Все умолкает в чертогах мертвых. Вот комнаты руин, где паутинуплетут пауки и светочи гаснут один за другим».

После этого какое-то время Эдди лишь что-то невнятнобормотал, Джейк, во всяком случае, не мог разобрать ни слова. Он сменил воду втазике, а когда вернулся к кровати, Роланд, увидев его мертвенно-бледное лицо,сказал, что он может идти.

— Но…

— Иди, иди, сладенький, — поддержала стрелка Сюзанна. —Только будь осторожен. Кто-то из них мог остаться, чтобы отомстить.

— Но как я…

— Я тебя позову, — пообещал Роланд и прикоснулся к вискуоставшимися пальцами правой руки. — Ты меня услышишь.

Джейку хотелось поцеловать Эдди перед уходом, но онпобоялся. Не потому, что смерть могла передаваться, как простуда, он знал, чтоэто не так, но боялся, что прикосновения его губ будет достаточно, чтобыотправить Эдди на пустошь в конце тропы.

И тогда Сюзанна могла обвинить его в смерти мужа.

6

В коридоре Динки спросил его, как Эдди.

— Очень плох, — ответил Джейк. — У тебя есть сигарета?

Динки изогнул бровь, но сигарету Джейку дал. Мальчикпостучал ею по ногтю большого пальца, как делал стрелок с самокрутками,прикурил от зажигалки, предложенной Динки, глубоко затянулся. Дым по-прежнемужег горло, но не так сильно, как в первый раз. Голова только чуть закружилась,и он не закашлялся. « Скоро стану курильщиком, — подумал он. — Если удастсявернуться в Нью-Йорк, может смогу поступить на работу в телевещательнуюкорпорацию, в отдел отца. Я уже наловчился устранять конкурентов «.

Он поднял сигарету на уровень глаз, маленькую белую ракету сдымком, идущим из носовой, а не задней части. Прочитал слово «CAMEL»,написанное у самого фильтра.

— Я говорил себе, что никогда не буду курить, — признался онДинки. — Никогда в жизни. И вот стою с сигаретой в руке, — он рассмеялся.Горько и невесело, взрослым смехом, от которого по его телу пробежала дрожь.

— Прежде чем попасть сюда, я работал на одного парня,ответил Динки. — Его звали мистер Шарптон. Так он говорил, что никогда — тосамое слово, которое слушает Бог, если хочет посмеяться.

Джейк не ответил. Думал о том, как Эдди говорил о чертогахмертвых, о палатах, в руинах лежащих. Джейк проследовал за Миа в такую палату,когда-то давно и во сне. Теперь Миа мертва. И Каллагэн мертв. И Эдди умирает.Он подумал о телах, лежащих под одеялами, пока гром в отдалении перекатывалкости. Подумал о мужчине, потовый покатился влево после того, как егоприкончила пуля Роланда. Попытался вспомнить праздничную вечеринку, которуюустроили в их честь в Калья Брин Стерджис, с музыкой, танцами, цветнымифакелами, но на память пришла смерть Бенни Слайтмана, еще одного друга. В этотвечер в мире, похоже, не было ничего, кроме смерти.

Он сам умер и вернулся: вернулся к Срединный мир и кРоланду. Всю вторую половину дня он пытался убедить себя, что такое же можетпроизойти и с Эдди, но каким-то образом знал, что не произойдет. Участие Джейкав этой истории еще продолжалось. Эдди — закончилось. Джейк мог бы отдать двадцатьлет своей жизни… тридцать! — чтобы не верить в это, но верил. Должно быть, онвсе-таки обладал даром ясновидения.

«Комнаты руин, где паутину плетут пауки и светочи гаснутодин за другим».

Джейк знал одного паука. Малой Миа наблюдал за сражением?Получал удовольствие? Может, даже кричал, подбадривая одну или другую команду,как гребаный болельщик «Янки» из сектора с самыми дешевыми местами?

«Он и сейчас наблюдает. Знаю, что наблюдает. Я егочувствую».