Prudential-Bache уклонилась от решения этой проблемы, и сведения об ипотечном кредите не были отражены ни в одном документе. Инвесторов так и не уведомили об этом финансовом кризисе.

Теперь Prudential-Bache, по сути, превратилась в тайного инвестора Клифтона Харрисона. Вскоре ей придется испытать неприятные последствия этого шага: несмотря на письменные обещания, Харрисон изменит своему слову и нарушит все условия договора. Прошло несколько месяцев, а он так и не перечислил квартальные проценты, которые обязан был платить в обмен на выделенную ему ссуду. Вскоре его объявили должником, отказавшимся от исполнения обязательств.

Юристы Prudential-Bache угрожали Харрисону судебным процессом, однако эти угрозы так и остались пустым звуком. Они сами вручили Харрисону оружие: если возбудить против Харрисона иск, фирме придется составить публично-правовой документ, где будет раскрыта вся информация, которую утаили от инвесторов. Харрисон связал их по рукам и ногам.

Контроль Харрисона над ситуацией был столь полным, что позднее, когда он продал недвижимость в Бессемере и прикарманил вырученные деньги, Prudential-Bache не высказала никаких возражений. Годы спустя на вопрос, почему Харрисону позволили уйти с миллионами долларов, которые принадлежали фирме, Лорен Шехтер ответит:

«Это было административное упущение».

«Мистер Харрисон, поднимите правую руку и повторяйте за мной».

Харрисон, который сидел в приемной своего адвоката на 52-й Ист-стрит в Манхеттене, поднял руку и поклялся, что говорит правду. Было 10 утра 23 марта 1987 года. Иск, поданный Джоном Макналти, разгневанным инвестором товарищества Archives, в конце концов, настиг Харрисона. Чарльз Кокс, любезный, но напористый адвокат Макналти из Миннеаполиса, был готов к взятию показаний под присягой. Впервые инвестор Харрисона получил возможность задавать ему вопросы под присягой.

Для Харрисона это было чревато весьма серьезными последствиями. Практически все показания под присягой начинаются с вопросов о прошлом свидетеля. Вопросы Кокса могли вынудить Харрисона признаться в своем криминальном прошлом, которое так долго пытались скрыть он сам и Prudential-Bache.

Кокс полистал свои записи. Попросив Харрисона назвать свое имя и место жительства, он начал с широко поставленного вопроса.

«Я заметил, что в меморандуме о предложении ваше прошлое описано достаточно подробно, — сказал Кокс. — Не считаете ли вы нужным дополнить сведения, которые там содержатся?»

Скрестив руки на груди, Харрисон спокойно посмотрел на Кокса.

«Я не помню, какая информация изложена в меморандуме».

«Что ж, попробуем пойти иным путем, — сказал Кокс и начал один за другим задавать вопросы о прошлом Харрисона. Он поинтересовался его образованием и спросил, каким было первое место его работы. Харрисон сказал, что работал в банке и ушел оттуда в 1966 году.

«Чем вы занимались после 1966 года, когда ушли из банка?»

Харрисон перевел глаза на своего адвоката, а затем вновь на Кокса.

«Могу я переговорить со своим адвокатом?»

«Разумеется», — пожал плечами Кокс.

Кокс озадаченно наблюдал, как Харрисон шепчется со своим адвокатом, Стивеном Капланом. Через несколько секунд они закончили, и Каплан посмотрел на Кокса.

«Чарли, — сказал Каплан, — мистер Харрисон ответит на вопросы об образовании и опыте работы. Ты ведь об этом спрашиваешь».

Кокс не понял, что происходит.

«Ты имеешь в виду, что он не станет отвечать?»

«Нет, он ответит».

«Ну и прекрасно».

«Ты ведь хотел знать, в каком порядке он получал образование и каков опыт его работы?»

Кокс напрягся. Каплан хотел, чтобы он ограничил круг вопросов. Его адвокатское чутье подсказывало, что он вплотную подошел к чему-то важному. Он не собирался соглашаться на ограничение расследования.

Кокс вновь спросил, чем занимался Харрисон после того, как в 1966 году ушел из банка. Сначала Харрисон заявил, что в 1967 году он посещал Южный методистский университет. Кокс поднял бровь. Харрисон пропустил отрезок времени между банком и колледжем.

«Вы занимались чем-то в этот период?» — спросил Кокс.

«Я работал плотником», — без запинки ответил Харрисон. При этом он умолчал о том, что этой работой он занимался, будучи заключенным.

«Это было ваше первое знакомство со строительством?»

«К сожалению, да».

Кокс пожал плечами. Он не мог понять, зачем так волноваться из-за пустяков.

«Хорошее место для начала, — сказал он. — Быть плотником непросто».

Кокс вновь заглянул в свои записи. Там было кое-что, что он упустил. Он решил попробовать еще раз.

«Почему вы ушли из банка?»

«У нас были крупные разногласия».

«Говоря “мы”, вы имеете в виду себя и…»

«Моего непосредственного начальника».

Кокс задал несколько вопросов о непосредственном начальнике Харрисона и понял, что ничего не добился. Он перешел к вопросам про обучение в Южном методистском университете. Больше он не возвращался к периоду жизни Харрисона, проведенному в тюрьме.

Его криминальное прошлое может и дальше оставаться тайной. Все, что потребовалось от Харрисона, — не говорить всю правду под присягой. И все это происходило на глазах адвоката Prudential-Bache.

Тилли Тиллман вновь бушевал, обращаясь к менеджеру своего подразделения Дэйву Дистелу.

«Вся эта чушь, которую они несли! Дарра и всю его свору нужно расстрелять!»

Когда Тиллман рассказал своему другу Дистелу о том, что Харрисон совершил уголовное преступление, тот был ошеломлен. Они говорили об этом беспрерывно. Даже теперь, в начале 1987 года никто из них не мог объяснить, как Дарр и его команда обманули доверие собственных брокеров. Что бы ни заставило Дарра пойти на это, оба считали этот поступок самой циничной ложью.

То, что узнал о Харрисоне Тиллман, быстро стало известно всей фирме. Мощные телекоммуникационные системы и тысячи телефонов, по которым поддерживают связь брокеры, позволяют любой новости мгновенно облететь фирму. Подробности перебранки в офисе Сан-Диего через час становятся известны в Бангоре, штат Мэн. Тиллман был первым человеком, который стал открыто возмущаться уголовным прошлым Харрисона. Его не волновало, кто его слышит, — на самом деле ему хотелось, чтобы об этом узнало как можно больше людей.

Почти каждый день эту новость слышал кто-то из брокеров. «Фирма заключала сделки от имени уголовного преступника!» Кое-кто из брокеров, узнавая об этом, испытывал подлинные муки.

Остальные были счастливы, словно им удалось избежать столкновения с приближающимся поездом. Их клиенты в свое время не проявили интереса к налоговым схемам, которыми торговал Харрисон, и они не принимали участия в его сделках. Большинство из них в основном продавали доли в товариществах, которые могли принести реальный доход, в том числе в товариществах по инвестициям в энергетические компании. Брокеры были убеждены, что эти сделки законны. Они видели, что их клиенты каждый квартал получают солидные дивиденды. Поэтому, услышав, что Graham Resources готовится к созданию товарищества нового типа, брокеры Prudential-Bache стали с нетерпением ждать этого события.