Это был один из последних случаев, когда Дарр мог насладиться щедростью своих друзей. Харрисон бесконтрольно тратил деньги товариществ — на Дарра, на брокеров и на самого себя, но этим тратам вот-вот должен был прийти конец. Однако впереди была еще одна последняя вакханалия.

Величественный пассажирский лайнер Queen Elizabeth 2, самое знаменитое судно класса люкс в мире, встал на якорь у причала Уэст-Сайда в Манхэттене. 20 апреля 1986 года тысячи людей толпились у пирса, наблюдая, как гордость судоходной компании Cunard готовится принять на борт своих состоятельных радостно-возбужденных пассажиров.

В этой толпе терпеливо ожидали около десятка брокеров Prudential-Bache. Брокеры весело обсуждали со своими женами предстоящее пятидневное путешествие. До начала трансатлантического круиза в Саутгемптон, Англия, оставалось совсем немного. По пути они планировали заняться шопингом в Harrods — филиал этого фешенебельного лондонского магазина находился прямо на борту судна, — поразвлечься в казино Players Club и насладиться разнообразными водными процедурами в SPA-комплексе. Затем после посещения Лондона они вернутся в Америку на самолете Concorde. Это роскошное путешествие будет для них совершенно бесплатным. Счет оплатит Клифтон Харрисон.

Ожидая в очереди, несколько брокеров заметили, что с Харрисоном что-то не так. Его обычная жизнерадостность улетучилась без следа, сменившись тревогой и озабоченностью. Они знали, что Дарр должен был тоже плыть на этом судне, но по какой-то причине в последнюю минуту передумал. Вместо него Харрисон привез с собой Говарда Файнсанда. Уже одно это показалось брокерам довольно странным.

Во время круиза поведение Харрисона день ото дня все больше беспокоило брокеров. Он почти не общался с ними. Вместо этого он беспрерывно обсуждал что-то с Файнсандом. Брокеры чувствовали, что происходит нечто весьма серьезное.

Они не знали, что у Харрисона начались нелады с законом. Несколько месяцев назад инвестор из Миннеаполиса Джон Макналти возбудил судебное дело против него и фирмы Prudential-Bache. Макналти, который сам был юристом, приобрел долю в товариществе Archives в 1982 году. Когда товарищество развалилось, он связался с Харрисоном, который заявил, что в случившемся виноваты банки. Но после проведения расследования Макналти понял, что Харрисон допускал нарушения при управлении товариществом. Теперь его адвокат Чарльз Кокс пытался заставить Харрисона свидетельствовать под присягой, и эта идея Харрисону совсем не нравилась.

Трения Харрисона с инвестором не удивили брокеров, которым он оплатил путешествие. Ибо, даже наслаждаясь отличной кухней и периодически заказывая дорогие блюда, которых не было в щедром и разнообразном судовом меню, они весьма резко высказывались о своем спонсоре. Хотя Дарр и отдел прямых инвестиций превозносили Харрисона на все лады, его сделки неизменно оборачивались катастрофой. Почти все они были бесперспективными. Лучшие клиенты брокеров беспрерывно звонили, предъявляя свои претензии. Брокеры старались при любой возможности уклониться от участия в этих сделках.

«Вот что я тебе скажу, — сказал Агостино Цолецци, один из лучших брокеров Prudential-Bache, своему коллеге, удобно устроившись в шезлонге. — Я никогда больше не стану участвовать в делах Клифтона. Они всегда заканчиваются полным провалом».

Наконец спустя несколько дней Харрисон решил пообщаться с брокерами. Он хотел устроить небольшое совещание на 20–30 минут, чтобы обсудить результаты продаж и дальнейшие планы. В тот день они собрались в одной из комнат отдыха. На совещание явились почти все брокеры, которые были на борту судна. Без обычного подъема и многословия Харрисон изложил свои планы создания новых бизнес-структур в связи с растущим интересом правительства к налоговой реформе.

«Мы не можем игнорировать то, что происходит в Вашингтоне, — сказал Харрисон. — Я планирую отказаться от работы с налоговыми схемами. Движущей силой моих будущих сделок будет экономика частной собственности».

Брокеры не желали это слушать.

«Забудьте о следующей сделке, Клифтон, — проворчал один из них. — Что пошло не так с вашими планами относительно Madison Plaza?»

Его перебил другой брокер:

«Похоже, дела с отелем Brazilian Court тоже идут не лучшим образом. Что происходит?»

Колкие, язвительные вопросы сыпались один за другим. Было видно, что еще немного, и рассерженные брокеры станут неуправляемыми. Харрисон стоял перед ними с усталым видом. Тусклым голосом он вяло отвечал на вопросы, давая туманные обещания.

«Безусловно, у нас были кое-какие проблемы, все мы знаем об этом, — сказал он. — Но все мои будущие сделки будут учитывать происходящее в экономике, а это совсем иная ситуация. Думаю, нам следует сосредоточиться на этом».

Харрисон, запинаясь, изложил кое-какие подробности, касающиеся сделок, которые он намерен предложить в ближайшем будущем, но присутствующим было безразлично, что он говорит. Если у кого-то из брокеров Pru-Bache еще оставались сомнения, планировать ли продажи будущих сделок Харрисона, их сомнения развеялись в этой комнате отдыха, где Харрисон был не в состоянии просто и ясно объяснить, что идет не так. Они чувствовали, что их одурачили. Как могут руководители в Нью-Йорке быть столь уверенными в товариществах Харрисона? Проводил ли кто-нибудь из них соответствующую юридическую и финансовую экспертизу?

Однако задавать эти вопросы было слишком поздно. Брокеры не знали, что сделок больше не будет. Харрисон погряз в финансовых проблемах. Его империя недвижимости была на грани краха. У него в запасе не было никаких сделок, которые могли бы произвести впечатление на руководителей Prudential-Bache. Все его друзья из финансово-инвестиционной сферы были изгнаны из бизнеса. В первый раз с тех пор, как он начал продавать ценные бумаги товариществ через Pru-Bache, Харрисон мог рассчитывать только на себя. Он был не в состоянии даже позволить себе этот круиз, и ему придется вести переговоры о том, чтобы расплатиться за него в рассрочку.

Чтобы все рассыпалось в прах, оставалось нанести ему последний удар.

И две недели спустя этот удар был нанесен.

Все началось 15 мая в маленькой деревушке Массинг-Ротт, Западная Германия, в офисе уважаемого врача Герберта Шиффера. Просматривая свои бумаги, Шиффер обнаружил документ, который получил шесть лет назад, когда биржевой брокер убеждал его вложить сумму, эквивалентную 20 000 долл., в одно товарищество. Суть сделки состояла в том, чтобы объединить средства инвесторов и приобрести два торговых центра, расположенные в Бессемере, штат Алабама, и Ки-Уэсте, штат Флорида. Подобно остальным инвесторам, Шиффер не знал почти ничего ни о том ни о другом и поначалу сомневался, стоит ли вкладывать средства в это дело.

Затем Шиффер получил поразительный документ от Клифтона Харрисона, предполагаемого генерального партнера сделки. В письме, отправленном в 1981 году, Харрисон гарантировал, что в 1986 году выкупит у него ценные бумаги товарищества за 150 % от первоначальной суммы капиталовложений, иначе говоря, за 30 000 долл. Если Шиффер не захочет продавать свою долю, он может сохранить ее за собой. Письмо было написано на фирменном бланке Bache. Шиффер поверил этим обещаниям.