(в 1685 году Киевская митрополия стала подчиняться не Константинополю, а Москве). Контролируя возрожденный Печатный двор, они вернулись к главной проблеме, поставленной Стоглавым собором – необходимости устранить расхождения в богослужебных книгах. Перед ними стояла трудная задача: определить, какие тексты являются подлинными, с учетом того, что традиция насчитывала уже много веков. Все они прислушивались в первую очередь к грекоязычным советникам и патриархам, настойчиво предлагавшим взять за образец книги, имевшие хождение среди греческой диаспоры – зачастую напечатанные в Венеции и носившие следы посттридентского католицизма. Тексты, которые выпускали московские издатели, пользуясь этими источниками, часто противоречили постановлениям собора 1551 года, фактически отвергнутым Церковью в 1660-х годах.

В 1652 году Никон стал патриархом и энергично взялся за исправление богослужебных текстов. В 1653 году он выпустил обновленный «Номоканон», а в последующие годы – ряд других книг: Псалтырь, Часослов, Новый Завет, Деяния апостолов и так далее. Вместе с множеством указов это влекло за собой перемены в текстах и ритуалах, которые меняли если не православное вероучение, то богослужение – исподволь, но весьма существенно. Назовем некоторые из них: трехперстное знамение, греческий четырехконечный крест (вместо традиционного восьмиконечного), другое количество поклонов на великопостных службах, новое написание имени Христа (Иисус вместо Исус) и небольшие, но важные изменения в Никейском символе веры. Жесткий и честолюбивый Никон разослал новые книги во все приходы, соборы и монастыри, велев служить по ним под угрозой быть обвиненным в ереси (согласно указу 1656 года). Он не позаботился о том, чтобы подготовить почву для этого или объяснить отдаленным обителям и приходам логику изменений.

Проводя в жизнь эти реформы, православная церковь следовала сложившейся традиции, а цели этих мероприятий ставились церковными соборами с 1551 года. Но этот процесс имел параллели в католичестве и протестантизме, где с XVI века обозначился поворот к большей нравственной строгости, что было известно некоторым русским реформаторам. Новые книги Никона и стремление церкви контролировать нравственность мирян представляли собой ту же разновидность конфессионализации, которую осуществляли протестантские секты и католицизм в ходе Контрреформации. Конфессионализация подразумевает усилия институционализированной церкви, направленные на закрепление церковных догм в катехизисах и библейских текстах, переведенных на местные языки, наставление паствы в том, что касается вероучения и ритуалов, ужесточение контроля над нравственностью верующих и их приверженностью данному вероисповеданию. Однако в России этот процесс шел не так успешно, как внутри католичества, лютеранства и кальвинизма, по причине нехватки ресурсов. Новые книги Никона распространялись принудительно, но миряне почти не были вовлечены в реформу. Ее творцы даже не попытались внедрить основные элементы европейской конфессионализации: основание семинарий, улучшение образования клириков, открытие приходских школ, выпуск назидательных трудов на местных языках, насаждение грамотности среди мирян. Важным первым шагом могло бы стать создание более густой сети приходов, но усилия по дроблению епархий, предпринятые в 1680-е годы, вызвали сопротивление епископов, не желавших лишаться своего могущества. Однако многие миряне в любом случае выступили бы против реформ, менявших то, что для них было важнейшей составляющей веры – обряд.

Оппозиция, включавшая часть «ревнителей благочестия», появилась немедленно. Аввакум, Иван Неронов и прочие постоянно протестовали, указывая, что греческие книги не являются древними оригиналами, но были исправлены под влиянием еретиков-католиков, что обрядовые изменения не имеют прецедентов и суть православия – в сохранении священного наследия нетронутым; решения собора 1551 года, по их мнению, представляли подлинную отечественную традицию. Они сразу же отвергли Псалтырь 1653 года, а впоследствии – другие исправленные книги, чем навлекли на себя гнев церковных иерархов. Неронов в 1656 году был отлучен от церкви и сослан в монастырь, откуда бежал и продолжил пламенно выступить против реформ. Представ перед церковным собором 1667 года по обвинению в ереси, Неронов покаялся, но многие другие не сделали этого. Стойким противником реформы оставался, к примеру, Аввакум: высланный в Сибирь (1653), он продолжил проповедовать там и в 1664 году был возвращен в Москву. На соборе 1667 года он вместе с группой единомышленников отказался от покаяния, был сослан в Пустозерск и сожжен там в 1682 году. Между тем Никон сложил с себя патриарший сан (1658) из-за конфликта с царем – он считал церковь стоящей выше государства. В защиту своего тезиса он приводил две аналогии: в первой из них церковь и государство сравнивались с солнцем и луной, во второй духовная и светская власть представали «двумя мечами», – обе использовались средневековыми папами в их борьбе против европейских монархов. Однако к доводам Никона не прислушались.

Собор 1666–1667 годов, решающий голос на котором получили приглашенные греческие патриархи, стал поворотной точкой в истории Русской православной церкви. Низложив Никона, он подтвердил его реформы и анафематствовал их противников. Это вызвало открытое возмущение несогласных; сотни общин присоединились к тому, что получило название староверия. В 1684 году вышел царский указ, обрушивавший на раскольников всю мощь государства – инакомыслие рассматривалось как неповиновение властям. К староверам могли применяться любые меры, вплоть до смертной казни через сожжение.

Переход в открытую оппозицию церкви был нелегким шагом для рукоположенных священников, таких как Аввакум и Неронов, и оправдать его можно было только при помощи апокалиптического мышления. Милленаризм, достаточно распространенный в России еще в XVI веке, стал еще сильнее в следующем столетии из-за появления апокалиптических сочинений и иллюстративных материалов, созданных в Украине. Уже в 1620-е годы появилось раскольничье милленаристское движение под предводительством харизматичного вождя – инока Капитона, предвосхитившее многие идеи и структуры старообрядчества. Свою эпоху, принесшую небывалые социальные и экономические потрясения (закрепощение, усиление тягла, рост бюрократизации, религиозные преобразования), Капитон и его последователи считали концом времен, объявив Церковь и государство еретическими. Капитоновцы уходили в леса, где жили небольшими общинами вроде монашеских, подражая раннехристианским пустынникам с их предельным аскетизмом, осуждая государство как носителя языческого начала.

Старообрядчество в своем отвержении официальной церкви также опиралось на апокалиптические настроения. Раскольники утверждали, что никоновские реформы, осуждения со стороны церковных соборов и преследования властей – свидетельство того, что история христианства подошла к концу. В царе и патриархе видели Антихриста, тем более что Петр I стал насаждать европейскую культуру и радикально видоизменил институциональное устройство церкви. В ответ на требования отречься от своих убеждений старообрядцы демонстрировали приверженность православию: после того как их страстные проповеди не смогли пошатнуть церковь и государство, а их вождей принялись хватать, допрашивать, пытать, ссылать и казнить, большинство не поднялось с оружием в руках. Поначалу наблюдалось определенное сопротивление: как показал Георг Майклз, некоторые группы увидели в присоединении к старообрядчеству удобный повод для социального бандитизма и начали захватывать деревни; Соловецкий монастырь восемь лет выдерживал