– Я что-то пропустил?

Виктор зло ухмыльнулся:

– Старая любовь не ржавеет. Представляешь – она его простила. И, по-моему, между ними что-то есть. Не знаю точно, что – но явно что-то есть…

– Н-да… – протянул Булгаков. – Интересно, чего не сможет простить женщина?..

– Это риторический вопрос? – с сомнением поинтересовался Виктор. – Или ты о ком-то конкретно?

01.25

…Катрин припарковала машину рядом с подъездом. В полвторого ночи улица была пустынна, и только ветер шумел в поредевшей листве деревьев. Лампочка под козырьком не горела, и она не сразу попала ключом домофона в металлическую пластинку. «Входите», – разрешил механический голос. Катрин с трудом открыла тяжелую дверь. В подъезде тоже царила темь. Катрин почти наощупь поднялась к лифту и нажала кнопку вызова. Ей почудилось какое-то движение за спиной, и она хотела оглянуться, но тут спустился лифт. Автоматические двери открылись, и она зашла внутрь.

Катрин даже не поняла, что произошло потом. Что-то с силой ударило ее в спину, и она резко впечаталась головой в стенку лифта. Громко вскрикнув, она хотела повернуться, но в этот момент в горло ей уперлось что-то острое. Катрин оцепенела.

– Сумку, сука, быстро! – прошипел голос над ухом, и чья-то рука жестко обхватила ее за шею. Катрин выпустила сумку из рук, и та упала на пол. Тот, кто держал ее, умудрился изогнуться, отчего Катрин оказалась склоненной к полу, и стал вытряхивать содержимое на пол. Схватив ее тощий кошелек, он заглянул в него и обнаружил там только банковские карты и скудные наличные – рублей пятьсот.

– Ах ты, сука, – ее обдало гнилым запахом из его рта. – А ну, снимай цацки!

– У меня нет ничего, – еле слышно прошептала Катрин, но грабитель не поверил. Держа одной рукой нож у ее горла, другой он шарил под ее одеждой. Ничего не найдя, обозлился еще больше.

– Раздевайся! – приказал он. Но когда она попыталась повернуть голову, ударил ее по затылку. – Я сказал – раздевайся, а не поворачивайся. Попробуй только повернись.

Поскольку Катрин не сделала никакого движения, чтобы послушно раздеться, он стал задирать на ней длинное пальто. Катрин закричала и снова получила удар по голове, на этот раз достаточно сильный, чтобы на мгновение потерять сознание. В глазах потемнело, и она стала оседать на пол.

– Я сказал – стоять! – заорал он, и она очнулась от его крика. Смрад немытого тела и нечищеных зубов стал особенно омерзителен, и Катрин нещадно затошнило. Он уже разрывал на ней колготки, и она чувствовала между ног его грубые руки. Она снова закричала, уже слабее, и в этот момент он охнул, дернулся и навалился на нее всей тяжестью. И перестал шевелиться. А спустя мгновение кто-то выдернул ее, задыхающуюся от рыданий и вони, из-под насильника, и выволок из лифта. Напавший на нее человек остался лежать в кабине, и его ноги торчали наружу, мешая дверям закрыться. Колени Катрин подогнулись, и она опустилась на корточки подле стены. – Спа… спасибо, – икая, пробормотала она придушенно.

– Не стоит благодарности, – Катрин подняла голову. Тусклый свет, падающий из кабины, с тупой периодичностью вырывал из подъездной темноты знакомые очертания – высокую худощавую фигуру, рельефно вылепленное лицо с высоким лбом и тонко очерченными губами. Катрин окаменела.

– Привет, – услышала она. – Ты в порядке? Тихо, тихо! Этот кусок дерьма сдох.

Он пнул мертвое тело – из спины торчала рукоятка ножа, а вокруг растекалась черная лужа. Катрин молчала, не в силах отвести глаз от стоявшего перед ней человека. По ее лицу продолжали бежать слезы, и она дрожала в нервном ознобе.

– Он не поранил тебя? – Рыков окинул ее внимательным взглядом. – Ты цела?

Он провел ладонью по ее голове, приглаживая растрепавшиеся пряди. Она вздрогнула и отшатнулась. – Не прикасайся ко мне, – завизжала она и метнулась прочь. Рыков еле успел ее перехватить. – Не-ет! – кричала она, отчаянно вырываясь из его рук. Он обхватил ее одной рукой за талию, а другой крепко зажал рот. – Тихо! – прорычал он ей в ухо. – Прекрати истерику, идиотка!

Она продолжала мычать что-то нечленораздельное и билась в бесплодных попытках вырваться. – Замолчи, Катрин, – теперь в его голосе слышалась холодная угроза, – замолчи, если не хочешь составить компанию этой мрази.

Несмотря на дикий ужас, пульсировавший в каждой клеточке ее тела, Катрин затихла.

– Так-то лучше, – тем не менее, он не торопился отпустить ее. Она почувствовала обжигающее дыхание на своей шее – он жадно вбирал в себя ее запах. От осознания этого ее мгновенно прошиб холодный пот – предательские струйки текли по спине и груди молодой женщины, – Ты будешь вести себя тихо? – прошептал он ей прямо в ухо. Она кивнула.

– Хорошо, – уронил Рыков и убрал ладонь с ее рта. Катрин судорожно сглотнула слюну. – Ради бога, – выдавила она, – отпусти меня…

– Конечно, – Олег убрал руку и с ее талии, и Катрин отбросило от него словно электрическим разрядом. Олег усмехнулся.

– Ты меня поражаешь – даже не поздоровалась: где твое воспитание, принцесса?

– Ты… – ее голос стал хриплым, то ли от потрясения, то ли от страха, то ли от того и другого вместе. – Что ты здесь делаешь?

– Ты сама меня позвала, – отозвался он. – И поэтому нечего визжать. Если б не я, сейчас бы ты лежала здесь.

Катрин перевела взгляд на труп.

– Ты его убил? – прохрипела она.

– Естественно, – совершенно спокойно ответил Рыков. – А что еще я мог с ним сделать? Медаль дать?

– Ты его убил?.. – повторила Катрин и хотела нагнуться, чтобы проверить, так ли это, но тут Рыков остановил ее:

– Не трогай эту падаль, – он брезгливо поморщился.

– Одним ударом, господи, – Катрин перевела дыхание. – Тебе человека убить, что комара прихлопнуть…

– Еще проще. Piece of cake… А ты действительно бы предпочла, чтобы вот это отребье заразило тебя сифилисом или гепатитом? – он снова пнул труп ногой. – Жаль, его можно убить только один раз.

– Ты и Антона… – Катрин наконец отважилась посмотреть ему в глаза. – Просто взял и убил… Как же я тебя ненавижу, проклятый… Я тебя ненавижу! Ненавижу!!! Если б только я могла тебя прикончить!.. Если б только я могла!

– Вот как? – прервал ее Рыков. – Кто же тебе мешает? – ногой он подтолкнул к ней нож, валявшийся рядом с трупом – тот самый, который гопник приставил к ее горлу всего несколько минут назад, – Подними.

Катрин колебалась, переводя взгляд с Рыкова на нож, лезвие которого соблазнительно блестело в падавших из лифта сполохах света. – Подними! – снова приказал он.

Ах, вот как! Он испытывает ее? Он думает – она не посмеет его убить! О, как же он ошибается! Катрин подняла нож с пола и сжала его немеющими пальцами. Ей было очень страшно, но в виске колотилась отчаянная мысль: она должна сделать это, пока он возмутительно убежден, что она не решится на убийство. Сейчас она вонзит нож в его жестокое подлое сердце, сейчас она отомстит за себя, за Антона, за Анну…