Это предложение, само собой, не вызвало у госпитальеров особого энтузиазма. Триполи, известный суровыми условиями жизни, конечно, не мог идти ни в какое сравнение с Родосом. Однако в октябре 1523 года поступило другое предложение. На сей раз оно исходило от короля Карла V. Король предложил рыцарям острова́ Мальтийского архипелага. И в конце июня 1524 года восемь рыцарей, представлявших каждый из входивших в орден «языков», посетили Мальту и Триполи, чтобы ознакомиться с предлагаемыми условиями. Суровый каменистый остров не понравился госпитальерам с первого взгляда, но вид Триполи поверг их в еще большее разочарование. Рыцари составили послание Карлу, в котором писали, что Триполи с его слабыми крепостными сооружениями силами ордена оборонять немыслимо. Орденский капитул отверг предложение испанского короля.

Правда, великий магистр сделал еще одну попытку вынести суждение о Мальте. Пожелав снять с себя бремя единоличного ответственного решения, он снарядил на Мальту специальную разведывательную экспедицию из своих людей для детального ознакомления с возможной резиденцией ордена. Выводы комиссии удручали: оба главных острова Мальтийского архипелага, которые от щедрот своих пытался навязать ордену Карл V, представляли собой голую, выжженную солнцем землю со скудной растительностью и бедным крестьянским населением, влачившим жалкое существование. Из укреплений, которые должны были служить иоаннитам опорой в борьбе с турецким флотом и алжирскими корсарами, с большой натяжкой могло пригодиться лишь одно — форт Сан-Анджело, да и тот был полуразрушен. Это был еще один довод против предложенного проекта. Единственным, что примирило посланцев ордена с Мальтой, было наличие на острове удобной гавани — фактор немаловажный в эпоху борьбы за господство в Средиземном море.

Однако тут добавилось еще одно основание отвергнуть «щедрое» предложение Карла V: против появления рыцарей на острове стали возражать сами мальтийцы, которых совсем «забыли» спросить, хотят ли они иметь новых правителей в дополнение к уже существующим. К этому времени Мальта и так страдала от гнета испанского короля и его наместника на Сицилии — прибытие на остров заносчивых рыцарей не сулило ничего хорошего ее жителям. Однако нежелание мальтийцев, как, впрочем, и следовало ожидать, не было принято во внимание.

Когда уже казалось, что переговоры зашли в тупик, из которого не выбраться, в них вмешался папа Климент VII. И 24 марта 1530 года участники сделки ударили по рукам. Эдикт о передаче Мальты, Гоццо и Триполи ордену сохранился до сих пор и находится в Ла-Валлетте, в Национальной библиотеке. Под документом красуется подпись Карла V: Yo el Rey («Я, Король»), скрепленная восковой печатью, а над ней каллиграфически выведенный текст сообщает, что указанные владения дарованы рыцарям и великому магистру безвозмездно и навечно на правах феода со всеми укреплениями, замками, доходами, привилегиями и правом высшей юрисдикции.

Наконец-то на горизонте госпитальеров забрезжила надежда на новую резиденцию. Отныне орден мог, как значится в договоре, «в мире исполнять свой долг перед религией на благо христианской общины и использовать свои силы и оружие против вероломных врагов святой веры». Но дар, разумеется, сопровождался рядом условий, из которых самым тяжелым оставалось обязательство охранять для августейшего монарха город и крепость Триполи, а самым легким являлась феодальная повинность в пользу вице-короля Испании, правившего на Сицилии от имени Карла V. Каждый год в День Всех Святых (1 ноября) великий магистр должен был в знак признания вассальной зависимости отправлять вице-королю охотничьего сокола — дань чисто символическую.

Мы бы погрешили против истины, если бы не упомянули прочие ограничения. Так, орден ни под каким предлогом не мог участвовать в военных действиях против королевства, вице-король имел право назначать на Мальту епископа (из кандидатур, предложенных госпитальерами), и уж само собой разумелось, что без согласия вице-короля рыцари не смели передавать Мальту какой-либо третьей стороне.

Надо сказать, что иоанниты все еще мечтали об утраченной резиденции и о том, чтобы вернуть Родос. Великий магистр и его свита вели переписку с Карлом V и римским папой, устраивали свои дела при королевских дворах Португалии и Англии, покушавшихся на собственность ордена, распекали и награждали рыцарей, относительно исправно собирали доходы со своих владений в Европе, и все это время они жили надеждой на то, что их прежняя резиденция — Родос — опять к ним вернется. Шесть лет готовились они к кампании против турок, поддерживая в боевой готовности свой флот. Шесть лет вели они конспиративную работу на Родосе среди оставшегося там христианского населения с целью подготовить восстание против оккупантов. Но чуда не произошло: заговор провалился, а возможность военной экспедиции так и не появилась.

Вот в каких условиях руководство ордена решилось-таки подписать предложенный им договор и вступить во владение Мальтой, которой суждено было стать их последним территориальным владением. Двадцать шестого октября 1530 года Филипп Вилье де Лиль-Адан прибыл со своей свитой на остров, открыв тем самым новую страницу в истории ордена — мальтийскую. Здесь ордену суждено было достигнуть зенита своего величия и пережить полный крах. Конечно, бесплодному, затерявшемуся в центре Средиземного моря острову было далеко до Родоса, прекрасно укрепленного, щедрого и утопавшего в зелени. Но делать было нечего, мало-помалу рыцари начали обустраиваться. Облюбовав в качестве основной резиденции Биргу, небольшой рыбацкий поселок на берегу Большой гавани, орден приступил к строительству необходимых сооружений.

Крепость на Мальте должна была стать надежной защитой. Обстоятельства диктовали необходимость создать на острове мощный форпост, не уступающий Родосской цитадели. Помимо декларированного орденом принципа защиты христианства, этого требовала и элементарная предосторожность: Мальту нужно было суметь не только получить, но и удержать. А времени для этого было мало. Уже в 1535 году Карл V напомнил рыцарям об их обещаниях служить «стражами истинной веры» в Средиземноморье и потребовал, чтобы иоанниты приняли участие в его кампании против правителя Алжира Хайреддина Барбароссы.

Права на правление Алжиром он не имел ровным счетом никакого. Просто этот предприимчивый морской пират, воспользовавшись борьбой алжирцев против испанских колонизаторов, захватил власть в стране, но, чувствуя свою слабость, вынужден был обратиться за помощью к Турции, чьим вассалом и стал в 1519 году. Имея за спиной столь сильную поддержку, Хайреддин осмелел и стал совершать все более частые набеги на испанские владения в Северной Африке. Борьба против него становилась крайне необходимой еще и потому, что, нанося удары алжирскому правителю, Карл V одновременно весьма чувствительно задевал и Османскую империю, уже распространившую свою власть практически на все африканское побережье от Алжира до Египта и пытавшуюся прибрать к рукам Марокко.

В те времена немало европейских монархов относилось к Средиземному морю как к своей вотчине. Не отставали от них ни турки, ни алжирские пираты, наводившие страх на европейские страны бассейна. Они убивали и грабили прибрежное население, опустошая целые районы, увозили в плен тысячи рабов, захватывали суда и добычу, постоянно угрожая торговому мореплаванию. Вот против этой-то «заразы» и призвал глава Священной Римской империи выступить орден, ставший отныне Мальтийским.