Он никогда не брал ни человеческих самок, ни волчиц силой и даже предположить не мог, что сделает что-то подобное. Тем более с собственной парой, которая до него даже ни с кем раньше не была.

И самое ужасное то, что он не понял это. Бран чувствовал её растерянность, когда она, кажется, просто не понимала, что происходит с её телом. Чувствовал, но не придал этому значения. Как неуверенно она стояла перед ним на коленях, боясь поднять взгляд и увидеть. Как сжималась, пытаясь не впустить его и вырваться, когда он уже был внутри.

Даже то, как она пахла… если бы его голова оставалась ясной, было бы очевидно, что перед ним девственница. А он решил, что у неё просто давно не было секса, и сомнения не допустил, что причина в другом.

Невесело усмехнулся и автоматически сильнее сжал ладонь, сдавливающую её спину, затем, ни на секунду не выпуская своё теперь уже главное сокровище из рук, плавно поднялся.

Он не раз видел, как появление в жизни волка пары, делает его слабее, глупее, но при этом странным образом отчаянно счастливее.

Учитывая, что совсем недавно произошло между ними, на скорое счастье рассчитывать не стоило, а вот на опасное легкомыслие альфа просто не имеет права. Как, впрочем, и на страх, а, тем более, сожаление или чувство вины. Сделать выводы и действовать дальше — простое и эффективное правило, которым он без тени сомнения пользовался почти всю свою жизнь.

Тогда почему, когда он видел её даже во сне испуганное лицо у него сердце замирало, во рту появлялась горечь и что-то сжималось в области солнечного сплетения? Что ни говори, а всё оказалось гораздо сложнее, чем он мог даже предположить.

Бран отыскал глазами, лежащую на земле куртку, бережно закутал в неё Мину, накрыл ноги свитером и, сломав несколько толстых веток, растущих возле пещеры деревьев, положил её на них. Плюс к этому небольшой костёр в плотном круге камней чуть в стороне от неё и тепла должно хватить до того, как он вернётся.

Девочка ничего не ела уже почти сутки, а им предстояло ещё добраться до стаи. Так что, как бы сильно не хотелось оставлять её одну, ему нужно было ненадолго уйти.

Бран снова вышел из пещеры и коротко оглянулся. Снегопад давно закончился, хотя вряд ли он как-то помешал бы ему в охоте. Сложность была в другом. Он не скрывался начиная с того времени, когда шёл за Миной. Это было нужно для того, чтобы какое-нибудь животное случайно не помешало им и они все, инстинктивно чувствуя присутствие идеального хищника, старались убежать. Поэтому, чтобы поймать кого-то, ему придётся уйти несколько дальше, чем хотелось бы.

Пожалуй, подойдёт любой мелкий зверёк: заяц, лемминг, сурок. Она насытится и можно будет отправляться в путь. Чтобы найти кого-то крупнее понадобилось бы больше времени, а с каждым шагом, отдаляющим его от пещеры, Бран чувствовал нарастающую тревогу.

Нет, он не боялся, что за время его отсутствия Мина проснётся и сбежит, далеко всё равно не уйдёт. Так же как и не было опасности, что какое-то крупное животное решиться подойти туда, ведь в самой пещере и рядом с ней явно чувствовался его запах. Только всё равно хотелось вернуться так быстро, как это возможно.

Он привык нести ответственность за благополучие своей стаи, но вот настолько сильное беспокойство за другое живое существо оказалось необычным и совершенно новым для него чувством. Обманывать себя он не привык: несмотря на то, что поиски его пары длились довольно долго и вряд ли чего-то в жизни он хотел больше, чем получить её, конкретно это связанное с ней ощущение ничем не обоснованной тревоги ему не нравилось. Слишком уж очевидно было то, что впервые в жизни в момент появления в ней хрупкой, слабой и измученной девочки он стал чувствовать себя по-настоящему уязвимым.

Бран вернулся назад уже через полчаса, сжимая в руке достаточно жирного, поскольку зима ещё только началась, зайца.

Мина всё-таки проснулась и теперь полностью одетая сидела на принесённых им ветках. Уткнулась головой в лежащие на согнутых коленях руки и даже не заметила, когда он оказался в пещере. Только когда подошёл достаточно близко, вздрогнула, резко вскинула голову и уставилась на него испуганным и каким-то даже затравленным взглядом.

То, что он видел, ему явно не нравилось. Казавшаяся теперь почти прозрачной кожа, бледные дрожащие губы, высохшие в огромных синих размером, кажется, на половину лица глазах слёзы и нервно сжатые пальцы рук. Не так должна выглядеть самка после первого совокупления со своим волком.

И снова что-то внутри скрутилось, отражая чужую ноющую боль, а тяжесть, впервые появившаяся в теле в тот момент, когда он всё-таки взял контроль над своей инстинктивной частью и, наконец, понял, что именно сделал, стала ещё невыносимее.

Хотелось прижать её к себе, успокоить, объяснить… только слишком очевидным казалось, что даже, если найдутся подходящие слова объясняющиеся, почему всё случилось так, как случилось, сейчас она всё равно их не услышит.

В полной тишине Бран разорвал ещё тёплую тушку зайца, оторвал от неё кусок мяса, протянул ей.

И снова эта растерянность в её взгляде, казавшаяся в тот момент немногим лучше застывшего страха и безнадёжности.

— Ешь, — приказал, стараясь, чтобы голос звучал мягче и сам же скривился от того, как на самом деле было произнесено это слово.

Она продолжала сидеть, не двигаясь, словно в ледяную статую превратилась. Только дышала едва заметно, потом всё же осторожно заговорила:

— Пожалуйста… — совсем тихо, но так, чтобы всё-таки можно было услышать, простонала она, — я вегетарианка, вообще мясо не ем…

Конечно, ему было известно об этом, наверное, самом странном, связанном с ней факте. Но жалось — непозволительная роскошь, на поводу у которой он никогда не шёл и сейчас точно был не тот момент, когда можно было позволить себе проявить слабость. Девочка должна есть. И только правильную для себя пишу.

— Больше нет, — коротко уведомил и, продолжая неотрывно смотреть ей прямо в глаза, снова протянул мясо.

На этот раз идти против его слов она не посмела. Помедлила, но всё же нерешительно протянула руку, взяла кусок.

— Можно, я хотя бы пожарю его в огне? — с надеждой посмотрела на Брана и даже сумела выдавить из себя какое-то подобие улыбки.

Он лишь едва заметно отрицательно мотнул головой.

— Теперь ты ешь только сырое мясо. Привыкай.

Вот и всё. Бран понимал, что снова давит и где-то на границе