— Я протестую! — визгливо закричал м-р Клэнси, вскакивая. —Это было раньше, намного раньше — около часа дня!

— Прошу вас сесть, — слегка повысив голос, сказалследователь. — Вас выслушают! Продолжайте, мистер Райдер. Не заметили ли вычего-нибудь в руках у этого джентльмена?

— Мне кажется, что он держал авторучку. Когда он вернулся, вруке у него была оранжевая книжка. Какой-то журнал.

— Он был единственным, кто прошел в конец самолета? А высами вставали с места?

— Да, я выходил в туалет. И, уж конечно, в руках у меня небыло трубки.

— Вы позволяете себе разговаривать недопустимым тоном! Высвободны. Идите.

Мистер Норман Гэйль, дантист, дал по всем вопросам показаниянегативного характера. Он ничего не видел, ничего не знает! Затем его местозанял взъерошенный и негодующий автор детективных романов мистер Клэнси.

Мистер Клэнси вызвал в зале интерес не меньший, чем супругапэра. «ПИСАТЕЛЬ ДАЕТ ПОКАЗАНИЯ».

«ИЗВЕСТНЫЙ АВТОР ДЕТЕКТИВНЫХ РОМАНОВ ДОПУСКАЕТ МЫСЛЬ ОПОКУПКЕ СМЕРТОНОСНОГО ОРУЖИЯ».

«СЕНСАЦИЯ В СУДЕ».

Но сообщение о сенсации было поспешным.

— Да, сэр, — громко возмущался м-р Клэнси. — Я приобрелтрубку. Больше того, я принес ее сегодня с собой! Я протестую против вашегоутверждения, что трубка, при помощи которой совершено преступление, принадлежитмне! Вот моя трубка! — И он с триумфом вытащил из кармана трубку.

Репортеры едва успевали писать: «Умопомрачительнаясенсация!» «Еще одна трубка в суде!»

Следователь строго напомнил мистеру Клэнси, что он находитсяздесь, дабы помочь правосудию, а не для того, чтобы опровергать мнимыеобвинения против самого себя. Допрос м-ра Клэнси дал незначительные результаты.Мистер Клэнси, как он объяснил с совершенно ненужными подробностями, былнастолько ошеломлен эксцентричностью иностранных железнодорожных служб и своимиличными затруднениями, связанными с работой над новым романом, что не всостоянии был замечать что-либо! Весь самолет мог стрелять в кого угодно изтрубок отравленными дротиками! В другое время мистер Клэнси, конечно,заприметил бы их! Но тогда... нет...

Мисс Джейн Грей, ассистентка парикмахера, не заставилаработать вечные перья лондонских журналистов. Она попросту никого неинтересовала. За нею следовали двое французов. Мсье Арман Дюпон сообщил, что ониз Парижа летел в Лондон, где должен читать лекцию в Королевском азиатскомобществе. Он и его сын были увлечены разговором и попросту не замечали ничего,что происходило вокруг. — Вы знали в лицо мадам Морисо, или мадам Жизель?

— Нет, мсье, прежде я ее никогда не видел.

— Но она — известная личность в Париже.

Мсье Дюпон-старший пожал плечами.

— Только не мне. Во всяком случае, я не так часто бываю вПариже...

— Я понимаю, вы недавно вернулись с Востока.

— Да, это так, мсье. Из Персии.

— Вы с вашим сыном побывали во многих труднодоступных частяхсвета?

— Pardon?

— Вы много путешествовали по диким местам. Вам никогда невстречались племена, использующие змеиный яд для стрел?

Этот вопрос мсье Дюпону пришлось перевести, и когда мсьеДюпон понял, о чем его спрашивают, он энергично затряс головой:

— Нет-нет, мне никогда не встречалось ничего подобного.

За ним свидетельские показания давал его сын.

Показания Дюпона-младшего были почти дословным повторениемпоказаний мсье Армана Дюпона. Он ничего не заметил. Он счел вероятным, чтоумершая была ужалена осой. Ему самому надоедала оса, и в конце концов онпристукнул ее.

Дюпоны были последними свидетелями. Следователь прокашлялсяи обратился к жюри. Он сказал, что, без сомнения, это — самое удивительное иневероятное изо всех дел, которые ему приходилось вести в суде. Женщина былаубита. Самоубийство исключено. Несчастный случай — в воздухе, в самолете иподавно! Преступление не мог совершить кто-либо, находившийся вне самолета.Убийцей был один из свидетелей, которых они выслушали в это утро.

Некуда деваться от факта, а он жесток. Кто-то из них лгалсамым бесстыдным образом.

Убийство совершено с неслыханной наглостью. На виду удесяти, или даже двенадцати человек (если считать стюардов) убийца поднес кгубам трубку и послал роковой дротик, и, к сожалению, никто вовремя этого незаметил.

Происшедшее казалось неправдоподобным, но доказательствоведь — трубка и стрела, найденная на полу, пятнышко на шее умершей и, наконец,медицинское заключение, свидетельствующее, что это все так и произошло. Из-заотсутствия веских доказательств, инкриминирующих преступление какой-нибудь конкретнойперсоне, он, следователь, мог только вместе с жюри обратить обвинительныйвердикт против одной или нескольких персон, пока ему неизвестных. Каждый изпассажиров отрицал хоть какое-нибудь знакомство с умершей. Теперь задачаполиции состояла в том, чтоб узнать, какие могли быть у нее связи с убийцей.

Из-за отсутствия мотивов для определения конкретногопреступника он, следователь, может только посоветовать жюри принять упомянутыйвердикт. Жюри может обсудить вердикт.

Один из членов жюри, простоватый с виду человек с квадратнымлицом и недоверчивыми глазами, подался вперед, астматически тяжело дыша:

— Вы говорите, трубка была найдена под каким-то сиденьем?Позвольте узнать, чье это было место?

Следователь обратился к своим записям. Сержант Уилсон шагнулк нему и что-то зашептал на ухо.

— Ах, да. Это было место № 9, которое занимал мсье ЭркюльПуаро. Мсье Пуаро, кстати, очень известный и респектабельный частныйдетектив... хм.... не раз уже сотрудничавший в весьма серьезных делах соСкотленд-Ярдом.

Человек с квадратным лицом остановил взгляд на длинных усахмаленького бельгийца. «Иностранец? — казалось, говорили его глаза. — Нельзядоверять иностранцам, даже если они сотрудничают рука об руку с нашейполицией!»

Однако вслух он сказал:

— Это тот самый мистер Пуаро, что нашел на полу дротик?

Жюри возвратилось в зал через пять минут, и старшинаприсяжных вручил следователю лист бумаги. Тот пробежал взглядом вкривь и вкосьнабросанные строчки.

— Что же это такое? — следователь нахмурился. — Чепуха, я немогу принять этот вердикт. Это же чепуха, — повторил он. — Нужно хотя бывыправить ошибки и переписать...