— Пожалуй, больше всего подходят. Они сидели на такихудобных местах. У них могли быть причины, о которых мы даже не подозреваем. Итот, что помоложе, выглядел встревоженным.

— Будешь встревоженным, если ты совершил убийство, — угрюмо,отозвался Норман Гэйль.

— Хотя он казался таким симпатичным, — тут же заколебаласьДжейн. — И отец его тоже довольно милый. Надеюсь все же, что это не они!..

— На мой взгляд, мы продвигаемся вперед не очень успешно, —усмехнувшись, заметил Норман.

— Как мы можем продвигаться, если почти ничего не знаем обубитой. Ни ее врагов, ни тех, кто получит в наследство ее деньги, и вообщевсего такого... — пожала плечами Джейн. Гэйль подумал и медленно проговорил:

— Кажется, было бы все же полезно... разобраться самим вовсем этом. Ведь убийство касается не только виновного и жертвы. Оно затрагиваети невиновных. Вы и я невиновны, но тень убийцы коснулась и нас. И мы пока незнаем, как эта тень повлияет на нашу жизнь.

Джейн была человеком хладнокровным, но тут она вздрогнула внезапно:

— Не надо, — попросила она. — Вы пугаете меня.

— Ах, по правде говоря, я и сам немножко боюсь, — призналсяГэйль.

Эркюль Пуаро зашел к своему другу инспектору Джеппу. Джеппвстретил его с улыбкой.

— Хэлло, старик! — воскликнул он. — Ты был на волосок оттюрьмы!

— Боюсь, — серьезно заметил Пуаро, — что такое происшествиеможет повредить моей карьере!

— Ну что ж, — улыбнулся Джепп, — детективы иногдапревращаются в преступников, правда, в романах.

Вошел высокий худой человек с несколько меланхоличным,интеллигентным лицом. Джепп представил его:

— Это мсье Фурнье из французской сыскной полиции. Онприехал, чтобы поработать с нами.

— Кажется, несколько лет назад я уже имел удовольствиевстречать вас, мсье Пуаро, — кланяясь и пожимая всем руки, сказал Фурнье и вялоулыбнулся. — Я много слышал о вас.

Пуаро позволил себе сдержанную улыбку в ответ.

— Полагаю, — сказал он, — что вы, джентльмены, согласитесьотобедать у меня. Я уже пригласил адвоката мадам Морисо мэтра Тибо. Вы и мойдруг Джепп не возражаете против моего сотрудничества с вами?

— Все all right, дружище, — сказал Джепп, хлопнув Пуаро поспине. — Ты живешь все в том же доме, на нижнем этаже?

На превосходном обеде, которым маленький бельгиец угостилдрузей, компания была чисто мужская. Явился и высокий седобородый француз мэтрТибо.

— Оказывается, вполне возможно хорошо поесть в Англии, —мурлыкнул Фурнье после того, как деликатно воспользовался заботливо припасеннойдля него зубочисткой.

— Восхитительно, мсье Пуаро! — сказал Тибо.

— Немножко офранцужено, но чертовски вкусно! — объявилДжепп.

— Такая пища превосходна для estomac, — сказал Пуаро. — Онане настолько обременительна, чтобы парализовать мысли.

— Не могу пожаловаться на то, что мой желудок доставляет мнехлопоты, — сказал Джепп. — Но не будем терять времени. Давайте приступим кделу. Я знаю, мсье Тибо получил на нынешний вечер задание, поэтому полагаю, мыпрежде всего посоветуемся с ним обо всем, что может оказаться полезным.

— Я к вашим услугам, джентльмены. Безусловно, здесь я могуговорить более свободно, чем у следователя. Перед следствием я наскоропереговорил с инспектором Джеппом, и он попросил меня там сообщить только самыенеобходимые факты.

— Совершенно верно, — подтвердил Джепп. — Никогда не нужноразбалтывать секреты прежде времени. Послушаем, что вы нам расскажете об этойсамой Жизели.

— Правду говоря, я знаю весьма и весьма мало. Кое-что о ееделовой жизни. Ее личная жизнь мне почти неизвестна. О ней, наверное, мсьеФурнье сможет рассказать больше. Мадам Жизель была человеком, которого в нашейстране называют «character». О ее прошлом мне тоже почти ничего не известно.Думаю, в молодости она была хороша собою, утратила красоту из-за оспы. Она (этомои личные впечатления) любила власть и умела повелевать. Была энергичным,способным дельцом. Типичная француженка, она никогда не позволяла своимчувствам хоть сколько-нибудь влиять на деловые отношения; пользоваласьрепутацией женщины, ведущей свои дела скрупулезно честно.

Он обернулся, чтоб посмотреть, согласен ли с ним Фурнье.

Тот меланхолично кивнул головой:

— Да, она была честной — по ее понятиям. Но... — он унылопожал плечами, — не слишком ли много: спрашивать у человеческой натуры, что онатакое на самом деле.

— Что вы имеете в виду?

— Chantage.

— Вымогательство? — переспросил Джепп.

— Да, своеобразный шантаж. Мадам Жизель давала ссуду, как выздесь говорите «note of hand alone». Она проявляла благоразумие как в отношениивыдаваемых сумм, так и в назначении процентов. Но должен вам сказать, у неебыли свои методы взыскания долгов.

Пуаро с любопытством наклонился вперед.

— Как уже говорил сегодня мэтр Тибо, ее клиентуру в основномсоставляли люди из определенных кругов. Люди эти особенно уязвимы и зависимы отобщественного мнения. Мадам Жизель имела свою собственную разведывательнуюслужбу... Обычно перед тем, как дать деньги (большую сумму, разумеется), онасобирала сведения о клиенте. Я повторю слова нашего друга: по своим понятиям,мадам Жизель была скрупулезно честна. Доверяла тому, кто доверял ей. И никогдане использовала секретных сведений, чтобы получить деньги от кого-нибудь, еслион еще не задолжал ей этих денег.

— Вы полагаете, — сказал Пуаро, — что чужие секреты служилией своего рода гарантией?

— Совершенно верно; и в использовании их она былабеспощадна. Ее система была действенна: очень редко приходилось списыватьбезнадежные долги. Человек, будь то мужчина или женщина в известном положении,пойдет на все, лишь бы добыть деньги, чтобы избежать публичного скандала. Как яуже говорил, мы знали о ее деятельности; но судебного преследования... — Онпожал плечами. — Человеческая натура есть человеческая натура.

— А если она, допустим, — поинтересовался Пуаро, — вынужденабыла все-таки списать долг? Что тогда?

— В таком случае она предупреждала, что либо огласитимевшуюся у нее информацию, либо передаст эту информацию какому-нибудьзаинтересованному в ней лицу.