Но избавиться от настырного альтарца оказалось не так-то просто. Сначала я услышала торопливые шаги за спиной, потом меня снова поймали за локоть.

— Не так скоро! — срывающимся голосом проговорил Фа Дэ-Мин. — Возможно, вы не знаете, что в Альтаре женщина не может отказать мужчине, если он начинает ухаживать за ней!

— Даже если самой женщине это не нравится? — огрызнулась я, смело глядя в темные глаза.

— Если бы тебе не нравилось мужское внимание, крошка, — капитан перешел на «ты», — то никогда не нарядилась бы, как последняя альтарская…

— Кто?! — вспыхнула я, от ярости стало трудно дышать.

— Твои чувственные алые губы говорят об одном, — хрипло проговорил капитан, подтаскивая меня к себе. — А твои глаза… О, твои глаза! Я сразу влюбился в них, как только увидел! Император Солнца охоч до чужеземных наложниц. Он обещал, что в награду лучшим воинам страны достанутся и лучшие девушки. Теперь я вижу, что это так!

Его лицо было совсем близко: все еще красивое, но уже искаженное похотью. Приловчилась и пнула его в колено. Альтарец охнул, сжал зубы, но меня не выпустил. Вместо этого его глаза налились кровью, он еще крепче сжал мою руку и зашипел в лицо:

— Ах, так…

— Отпусти ее! — послышался за спиной родной голос, глухой от сдерживаемого гнева.

Я вся затрепетала, когда поняла, кто пришел на помощь. Хотела выкрикнуть его имя, но все слова разом высохли в горле.

— Отпусти ее, — повторил Дитер, приближаясь медленно и вальяжно.

Но его расслабленная походка меня не обманула: так мог бы двигаться хищник, примеривающийся перед прыжком. За черными стеклами очков вспыхивали и вертелись золотые огни, и я тотчас поняла, что генерал шутить не намерен. Но Фа Дэ-Мин не сразу узнал его.

— С какой стати? — самодовольно выкрикнул он. — Эта наложница обещана мне!

Дитер и бровью не повел.

— Неужели? — холодно осведомился он. — Я только что сидел по левую руку от императора в зале Воинской Славы. Как и дюжина других воинов. Но тебя там не видел. Ты прятался за колонной, птенец?

Фа Дэ-Мин побагровел. Узкие глаза еще больше сощурились, он ослабил хватку, и я, воспользовавшись этим, извернулась и отскочила подальше.

— Или тебя вовсе не пригласили на совет? — продолжал Дитер ровно и размеренно, точно вбивал гвозди. — Конечно, куда тебе! Только вышел из военной академии.

— Но уже капитан! — Фа Дэ-Мин сжал кулаки и вскинул подбородок.

— Благодаря протекции отца, — припечатал Дитер. — Я помню господина Фа, он вел у нас тактику боя. Должно быть, старик совсем сдал, раз послал вместо себя такого желторотого щегла, как ты. И капитанские погоны не спасут, ясно вижу, чего ты стоишь.

— А ну, посмотри! — взвился Фа Дэ-Мин, разом забыв обо мне, и вытащил шпагу. — Давай! Подойди, чужак! Я намотаю твою требуху на эту шпагу! О, она повидала множество фессалийских потрохов!

— Но сегодня затупится о василиска, — отрубил Дитер, и по моей спине россыпью покатились мурашки.

— Не надо! — всполошилась я. — Не смейте!

Но никто из мужчин не обратил на меня внимания. Капитан вдруг побелел и опустил шпагу. Острым концом она прочертила в мощеной тропинке черту и дрогнула в ослабевшей руке.

— Вижу, что узнал, — ровным тоном произнес Дитер и небрежно поправил очки.

Фа Дэ-Мин отшатнулся, точно ему под нос сунули гадюку, поспешно отвел взгляд. Я сама чуть не отвернулась по инерции, хотя ни на минуту не забывала о том, что сила василиска находится под контролем. Но слышали ли об этом другие?

— Узнал, — с трудом вытолкнул слова Фа Дэ-Мин. — Фессалийский Дракон, любитель опиума и шлюх.

Он сказал это так, словно сцедил яд. Во мне все задрожало не то от возмущения, не то от обиды — за Дитера? За себя?

— Я прямо сейчас сниму очки, если ты не уберешься отсюда, — пообещал мой супруг и тронул оправу. — Буду считать медленно и вдумчиво. Итак, раз…

Капитан сглотнул. Сунул шпагу в петлю, обеими ладонями провел по волосам.

— Два…

— Я не хочу разжигать международный скандал, — горделиво выпрямился капитан. — Эта наложница не стоит того.

Круто повернувшись на каблуках и не удостоив меня даже взглядом, Фа Дэ-Мин прошел мимо, выбивая из брусчатки пыль.

— Дитер! — Я радостно кинулась к мужу, но остановилась.

Он все так же стоял на расстоянии, раздувая ноздри, и в его очках клубилась золотая мгла.

— Значит, — неспешно произнес он, — пока я решал важные государственные дела, ты вовсю флиртовала с сомнительными типами?

— Это я-то?! — поразилась я. Уж чего-чего, а подобных обвинений не ждала! Особенно после того, что сейчас услышала от капитана, а еще раньше — от альтарских девиц. — Я едва успела выйти в сад, как…

— Вижу, — перебил генерал. — Птички любят скакать по чужим гнездышкам?

— А сам-то! — вспылила я. Его холодность и несправедливые оскорбления задевали. — Ты сам не прыгал ли по альтарским притонам?

— То было в прошлом! — задрал подбородок Дитер.

— Откуда мне знать? — парировала я. — Та тощая дылда говорила так, будто свидание между вами происходило совсем недавно!

— У меня не было свиданий, пичужка, — с неприязнью ответил генерал.

— И у меня!

Какое-то время мы сверлили друг друга взглядами. В очках Дитера искрились золотые молнии, но я и не думала отводить глаза. Возмущение жгло грудь, я задыхалась от невидимой силы, взявшей меня в тиски. А ведь я хотела рассказать ему про Оракула! Узнать, что сказали на совете… Но теперь ничего от меня не дождется! Ревнивый осел!

— Хорошо, — наконец выдавил Дитер и отвернулся.

Я фыркнула, дрожа от негодования.

— Едем домой, Мэрион, — сказал он устало. — Там поговорим.

И первым пошел по аллее, больше не проронив ни слова.

Всю обратную дорогу мы молчали, надувшись, как два ежа. Прибыв в поместье, я сразу же уединилась в отдельных покоях, сбросила одежду и попросила Гретхен приготовить ванну. Улыбчивая девушка, взявшаяся было расспрашивать о визите к императору, увидела мою скисшую физиономию и отстала.

На ужин я не спустилась. Мерила шагами комнату, крутила плетеный браслет и шипела под нос:

— Надутый индюк! Ревнивый осел! За что полюбила? Где были мои глаза?!

Мои глаза радостно смотрели с портрета, нарисованного рукой Дитера и до поры до времени установленного на мольберте в спальне. Я остановилась, с возмущением глядя на двойника.

— Чему радуешься, глупая? — спросила строго. — Никаких у тебя забот, вертишься под бумажным зонтиком. Позируешь этому… этому… сатрапу! У-у! — погрозила я кулаком.