Какой бы Вы выбор ни сделали, я приму его.

Ваш Ю.А.К.»

Катерина откинуло письмо от себя, закрыв рот в беззвучном крике, который вырвался из неё. Она не ответила, и он решил…

— Нет, нет, нет! — прошептала Катерина себе под нос, не осознавая до конца, что все происходящее реально, а не страшный сон, приснившийся ей на фоне переживаний.

Катерина Юрьевна выбежала из комнаты: растрёпанная, с красными сосудистыми глазами и опухшим лицом. В кабинете Петр видел в той же позе, смотря в одну точку и не реагируя на вбежавшую жену.

— Он покончил с собой? Петр! Ответь мне! Он покончил с собой?!

Петр Ильич тяжело кивнул Катерине, после чего она осела на пол и схватилась за голову. Слезы градом полились по щекам, окропляя ткань ковра большими мокрыми лужами. В душе Катерины поселилось отвращение к себе и жалость от сделанных поступков. Она никогда не смогла бы простить себя.

Глава 10

Катерина вышла на ближайшей остановке общественного транспорта. Она была одета в черное платье, глаза её выражали скорбь настолько сильную, что люди оборачивались на неё, смотря вслед странной женщине в прикиде смерти. Но Катерину Юрьевну не заботило мнение окружающих, лишь одна цель маячила перед лицом.

Дом Юрия Кутикова она нашла сразу: пятиэтажка уныло серого цвета с неработающим домофон и грязной, оттого что её не мыли, лестницей. Последний этаж и вот она темно-шоколадного цвета дверь с бронзовыми ручками. Катерина постучалась. Сначала ей не открывали, но потом она услышала слабое шуршание за дверью, тяжелые шаги и звук щелчка замочной скважины. На пороге стояла молодая девушка.

Аврора, муж подсказал имя девушки заранее, была невероятно похожа на своего брата. Брюнетка невысокого роста с уточненной фигурой — она была похожа на модель из какого-нибудь серьёзного столичного агентства. Взгляд карих глаз отражал искреннюю тоску и тревогу, но купал в своей теплоте и нежности — взгляд человека, потерявшего все в своей жизни, но продолжающего теплить надежду в своем сердце. Тонкие аккуратные черты лица подчеркивали тот свет, что излучала девушка. Именно таким был Юрий в воспоминаниях Катерины и такой же была Аврора.

— Я Екатерина Юрьевна.

— Чистая?

— Что? — Катерина посмотрела на Аврору удивленным взглядом, не понимая вопроса, а потом осознала и ответила: — да, моё имя переводится как читая, непорочная.

— Проходи.

Аврора отошла от двери, тем самым позволяя Катерины войти внутрь. Женщина разделась и прошлась взглядом по квартире: светло-коричневые оттенки, современный стиль и много деревянных вставок. Квартира вызывала тепло в сердце, но в то же время отталкивала от себя своей чуждостью и тоской.

Катерина Юрьевна вошла в единственную комнату. Высокие потолки, стены цвета томленого молока и скудная обстановка: стол, стул, кровать, шкаф и белый высокошёрстный коврик. Стена над кроватью вся увешена грамотами— Катерина насчитала больше тридцати рамок. На столе компьютер и порядка двадцати разных золотых кубков.

Женщина аккуратно присела на принесенный табурет и выжидающе посмотрела на Аврору. Они обе не готовы были начать разговор, пришлось Катерине сделать первый шаг.

— Вы посылали мне письма?

— Да.

— Почему?

— Потому что брат так завещал мне сделать.

— Он все подготовил заранее? — задала вопрос Катерина Юрьевна, но не стала дожидаться ответа Авроры и перебила: — не надо, не отвечайте. Вопрос глупый.

Катерина Юрьевна встала и прошлась по комнате, аккуратно трогая покрытую пылью мебель и технику. Всё здесь говорило о том, что владелец был в глубоком горе и вел аскетичный образ жизни на фоне своих страданий. «Может быть, — рассуждала Катерина в мыслях, — Юрий мог стать великим человеком, если бы не моё эгоистичное поведение? А может быть, он бы потратил всю жизнь на глупые скитания?» В душе женщины бушевал шторм эмоций от презрения к себе и своим поступкам до горделивого мнения о глупости самоубийства Юрия — эти чувства схлестывались в тяжелом бою.

— Вы тут живете? — уточнила Катерина Юрьевна, продолжая сметать пыль с кубков.

— Нет. У меня своя квартира. Была. Но когда брат умер, я не смогла продать или сдать квартиру. Посчитала это неуважением к брату. — Аврора немного помолчала, Катерина продолжала стирать пыль с кубков. — Я не протираю их, не трогаю тут ничего, только на кухне и ванной комнате прибираюсь раз в месяц. А так: прихожу, сажусь на стул и сижу. Иногда час, иногда два, а иногда целый день — потом ухожу.

— Почему не протираете?

— Хочу, чтобы всё в этой комнате хранило память о хозяине. Тут каждый сантиметр пропитан братом.

— Разве пыль не мешает? — удивленно уточнила Катерина.

— Пыль показывает, что человек, который тут жил, остался в памяти других. Как пыль ложится на вещи, так идут годы и сохраняется память.

Катерина не поняла смысл сказанных слов. Она продолжала неосознанно протирать кубки, словно сдирая застарелую кожу с тела, оголяя внутреннюю суть этих вещей, обнажая красоту их сияния.

— Какой он был? — уточнила Катерина, разглядывая один из кубков. — До аварии, какой он, Юрий?

— Веселый. Целеустремленный. Умный. Невероятно талантливый. Вокруг него крутилось много таких же талантливых ребят. Он уже с восьмого класса открыл в школе, по согласованию с директором, кружок для таких, как он.

— Был в центре внимания?

— Да. Но не любил этого. Хотел, чтобы люди видели не его внешность, а его труды.

— Чем он занимался?

— Учился на биоинженера. Новая неизведанная профессия, к которой он кипел всем сердцем. Он мечтал.

— О чём? — уточнила Катерина, когда девушка не досказала фразу.

— Мечтал стать тем, кто разберется в причинах появления рака и сможет предотвратить его развитие. Большая светлая мечта — глупая, отчасти.

Катерина Юрьевна посмотрела на Аврору. Перед ней возник образ Юрия: печальные понурые глаза с коричнево-золотистой радужкой, похожей на осенние листки; взъерошенные черные волосы, будто на них гнездо сотворили птицы; сильные крепкие руки и телосложение; звонкий бархатный голос. И его слова: «Прошу, Катерина Юрьевна, простите меня. Простите меня, ради Бога!»

Не простила, не приняла, не отпустила обиду спустя годы. Горделивая, заносчивая и жестокая женщина — вот кем была она. И он — светлый, талантливый парнишка, который не смог себя простить. «Насколько он был светел, что сделанное действие для него стало каторгой и наказанием?» — подумала Катерина.

— Катерина…

— Екатерина, — перебила Аврору женщина, и пояснила: — называйте меня Екатерина, а не Катерина.

— Почему же?

— Потому что Катерина умерла в своем горделивой желчи, а Екатерина, понимающая и прощающая, только родилась на этот свет.

Из квартиры Катерина выходила задумчивая и печальная. После встречи с