ей коробочку ярко-красного цвета, попросил подписаться в накладной, поздравил с днем рождения и уехал. Все произошло так быстро, что Катерина не успела опомниться и расспросить курьера хоть о чем-то. Она удивленно взирала на красную корочку в её руках, обитую атласной тканью мягкой и гладкой на ощупь.

Зайдя в дом, Катерина решилась распечатать неизвестный подарок. Внутри оказался футляр, обитый бархатом серебристого цвета и выгравированной надписью черного цвета: «С Днем Рождения!» К футляру прилагалось письмо, запечатанное в стандартный почтовый конверт без марок и надписей. Сначала Катерина решилась посмотреть письмо, а уж потом определиться — открывать футляр или нет. Письмо было не написано от руки, а распечатано на принтере.

«Уважаемая Катерина Юрьевна!

Я Вас поздравляю с Днем Рождения!

В этот знаменательный для Вас день я вновь беспокою вашу душу своими излияния и письмами. Уже десять лет прошло с того жуткого страшного дня, когда Ваша и моя жизнь оборвались в конец. Когда молотилка судьбы перемолола нас с вами и заставила нести грех на своих плечах, несмотря на нашу юность и неопытность.

Я сожалею, что случилось десять лет назад. Неимоверно сожалею, Катерина Юрьевна, что обрек вас на жизнь с ужасом и трагедией, испортил вам с мужем ваше существование. Мне нет прощения! Я знаю это, знаю! НО не могу не писать Вам из года в год и не просить принять мои слова извинений. Я знаю, они не согреют вам душу, не излечат раны и не починят искалеченное сердце.

Прошло десять лет, Катерина Юрьевна, целых десять лет! Я помню какой вы молодой и легкой были с изящным и нежным личиком и полными горя глазами. Сейчас Вы мудрей и сильней, кожа ваша начинает покрываться мелкими морщинками, а на сердце зияет рубец, который иногда болит и кровоточит. Мои слова — это ничто перед вами. Я бы опустился бы к вам и стал целовать ноги, моля принять мои извинения. Но вы их отвергнете, я знаю. И вы будете правы это делать. ВЫ имеете на это основания.

Знаете, я решился больше вас не доставать. Более от меня к вам не придет ни одного письма. Нет, не потому что я решил закончить молить вас. Нет, что вы! Я больше не буду ВАМ их посылать, я буду отсылать их в никуда, ведь боль мою все равно не заглушит не ваше молчание, не ваши ответы. Проще не мешать вам и не заставлять переживать тот ужас, что произошел.

Вам на прощание я решился оставить подарок. Это крест с родонитом, который мать повесила на меня в мои три года при крещении, чтобы он защитил меня от злой судьбы. Но я был настолько глуп и без верен, отвергал её подарок и всегда хранил в шкафчике, чтобы он не терзал меня. А в итоге, именно он мог спасти меня, и вас от того случая. О, если бы я слушался матушку и поступил так, как она хотела! Но то дела минувших дней…

Я прошу Вас принять этот подарок! Крест сделан из серебра с платиной, смесь редкая настолько, что я пока не встречал нигде в жизни этой помеси. А в центре его, как третье око, вставлен камушек — это редкий прозрачный розовый родонит, ограненный искусным мастером при дворе Николая Второго в далекие годы. Прошу принять его, чтобы он оберегал вас и вашу семью от бед и напастей.

Не буду боле тревожить вашу душу.

Прошу простить меня, хоть когда-нибудь.

С уважением и благоговением к Вам,

Виновник вашего горя

Ю.А.К.»

Пока Катерина Юрьевна читала строки чужой мысли по щеке её катились слезы. Руки мелко дрожали, а из рта вырывались тихие всхлипы. Она не ждала этого письма, надеялась, что он больше не потревожит их семью, но он снова застал её врасплох. Да еще и когда! В день её рождения, не раньше, не позже.

Она аккуратно сложила записку обратно в конверт и присела на табуретку. Лицо своё Катерина Юрьевна спрятала в ладони и несколько минут плакала, не меняя своей позы. Автор письма был прав: он растревожил рубец, который вновь стал кровоточить. И боль с годами не уходила.

Посидев еще немного, она убрала подарок, не взглянув на украшение в футляре, и поправив внешний вид, решилась вернуться к гостям. Рассказывать мужу сейчас или после праздника — не определилась и решила действовать по ситуации.

Глава 6

С того самого дня, когда жизнь молодой Катерины изменилась в мгновение, прошло целых десять лет. Тогда стояла холодная и сырая осень, полная перепада температуры и резких ночных заморозков: переобуваться на зимние шины было рано, а на летних кататься опасно. Все службы предупредили жителей о введение особого положения и запрещали быструю езду и опасные обгоны.

Петр Ильич, тогда еще не прикованный к инвалидному креслу, возвращался с работы, куда его вызвали посреди дня по экстренной причине — взрыв газа в доме. Страшная была картина, как вспоминала Катерина, раскореженная пятиэтажка с выбитыми пустыми окнами и обугленными плитами пролетов — фото разлетелись по городу сразу же и вызвали бурный резонанс среди жителей. Молодой Петр мгновенно среагировал: поехал на место аварии и не стал дожидаться служебной машины, ведь счет шел на секунды.

Катерина сильно переживала, что Петр Ильич поехал на своей новой еще толком не обкатанной машине, которую родители подарили ему на день рождения. Но он успокоил свою впечатлительную Катеньку и обещал быть аккуратным на дороге, а к вечеру вернуться домой невредимым. С тяжелым сердцем отпустила его и спорить не стала. О, знала бы она, вцепилась бы в ноги и не пускала, пока не приехал бы служебный транспорт!

Часы пробили больше десяти часов, а Петр не возвращался, хотя больше часа назад набрал и предупредил, что выезжает домой и попросил Катерину поставить чайник. В сердце скребло, думы были жуткими и страшными, а руки беспощадно мандражило. Когда же раздался звонок мобильного, она подлетела как ужаленная и схватила трубку: звонок был от Петра. Но на том конце трубки уточнили с кем разговаривают, после чего сообщили, что мужчина попал в аварию, находится в тяжелом состоянии и его везут в больницу. Чайник выпал из рук и ошпарил ноги Катерины. В тот момент, боль от кипятка она даже не почувствовала.

А дальше долгий страшный сон длинной в месяц: реанимация, экстренный вертолет, сложная хирургическая операция, долгая кома и ужасный диагноз, влепивший молодой паре оплеуху