если я не ошибаюсь, тоже. — он усмехнулся и подмигнул, намекая на то, что парня с прошлой ночи держали привязанным к столбу, а потом таскали по лесу.

Как ни странно, но мысль об этом вызвала улыбку и у самого бывшего пленника. От неприятного положения остались только свежие воспоминания и следы от верёвок на запястьях. А ещё, необъяснимая радость, что это оказалась не та крепость и не те чёрные бандиты, что напали и разрушили его дом.

* * *

Если поначалу Макс опасался ударить в грязь лицом, в плане готовки, то потом вздохнул одновременно с облегчением и огорчением. Для кулинарных изысков не имелось ни средств, ни ингредиентов.

По всей видимости, дела у банды шли не самым лучшим образом. Из доступных продуктов были только два мешка разных круп. И если одна из них — гречка, не вызывала никаких вопросов, то во второй парень уверен не был: в его родной деревне пшеном кормили разве что цыплят.

— Великий Свет! Да застирай ты уже свою тряпку! Потом с костром возиться будешь! — возмутилась Венга.

В храмовом холле вокруг стола уже расселась почти вся компания. Не было только Лайонела.

— С такой погодой кровь не высохнет! Протухнет — от вони не избавишься!

— Да что ты пристала к нему? — Даджой попробовал урезонить девушку.

— Сам разберётся. — добавил Кеншин.

Но, всё же решив прислушаться к мнению старшей, Макс стащил пончо и кинул в наполовину полное ведро, стоящее рядом с кострищем.

Венга замерла. И без того большие глаза девушки стали ещё шире. Она отчеканила по словам:

— Это — чистое ведро! В нём мы носим воду ТОЛЬКО для готовки!

Кажется, никто из мужчин не разделял её волнения о кухонной гигиене.

— Да что ты шумишь? Нормально же всё! Гречка на бульоне будет! — прокомментировал Батя.

Громоподобным урчанием шутку поддержал желудок Даджоя. А остальные дружно рассмеялись выходке исполинского организма.

Окончательно ситуацию разрядил Лайонел. Он пришёл из жилого блока и нёс в руках бутылку с прозрачной жидкостью и кусок сала с прослойкой. Что правда, второго было совсем мало, может быть по паре-тройке маленьких ломтика на едока. Хотя, на закуску горькой больше и не требуется.

— Можно в кашу для вкуса кинуть или на жиру разжарить потом! — не имея застольного опыта, Макс не сориентировался от слова «совсем».

— Я тебе разжарю! — возмутился Батя, но Венга немедленно его перекривляла, вызывая ещё больше смеха у мужчин:

— Чего шумишь, Папаш? Каша на бульоне нормальная получится!

Когда еда уже была готова, парнишке всё-таки дали время застирать пончо. Что примечательно, никто даже не протянул рук к еде, пока юный кашевар не справился и не сел за стол.

Только тогда Лайонел стал разливать самогон в посуду. У всех — разную. Где ещё, кроме как за столом странствующей банды, могли встретиться в одном тосте хрустальный бокал, мятая кружка из непонятного белого металла, надколотые глиняные рюмки и низкая фарфоровая пиала для чая.

— Куда ты ему наливаешь? — возмутился Даджой. Его вполне логичный вопрос развил Кеншин:

— Макс, сколько тебе вёсен?

— Э.. В каком смысле? — не понял он необычной формулировки простого выражения.

— Да что ты… Тфу! Понятия вот эти твои бабские! Вёсен… — Батя перекривлял, мотыля руками в воздухе. — Листопадов тебе сколько уже?

Непонимание на лице мальчишки правильно истолковал только гигант:

— Они интересуются — сколько тебе лет? Ну или зим. Как на твоём родном острове счёт годов называется?

— Я понял. Недавно шестнадцать исполнилось.

— А совершеннолетие когда? Ну там… Девок замуж, когда у вас выдавали, а парней — женили? — свои пять медяков вставила и Венга.

— С семнадцати. — Макс соврал.

Нехотя он признался себе, что ему внезапно захотелось выглядеть старше. При чём, не так, как это бывало перед соседями и друзьями, а в глазах именно этих людей.

А вообще, насколько он знал, на всей их плоскости формальное совершеннолетие наступало с восемнадцати зим. Но особым праздником это отмечалось только у девушек. Юношам же приходилось ждать становления мужчинами и торжества по этому поводу, аж до двадцать первой зимы. Хотя многие к тому моменту уже были женаты, а некоторые и детьми обзаводились. С барышнями ситуация обстояла также.

— Значит ждёшь ещё год. — заключил Лайонел и поднял свою рюмку. — Сегодня мы сделали плохое дело. Пусть Бездна станет им бесконечной колыбелью.

Лица мужчин помрачнели. Кто-то громко вздохнул. Каждый молча думал о чём-то своём, вспоминая прошедший день.

— Не чокаясь… — прохрипел Батя и опрокинул кружку с горькой под пышные седые усы.

Но дальше ужин продолжился как ни в чём не бывало, за исключением того, что изголодавшиеся мужики, да под спиртное, прикончили всю кашу, изначально рассчитанную ещё и на завтрак.

* * *

Когда Свет ушёл далеко ввысь и облака перестали пропускать его лучи, в костёр было решено больше ничего не подбрасывать и вообще расходиться по кельям.

Венга отправилась наружу, чтобы вернуться к дежурству на стенах. Хотя, учитывая выпитое, она, скорее всего, упадёт на сено, где-нибудь в сарае.

Макс остался приводить в порядок котёл, чтобы меньше возиться утром. А когда закончил, то обнаружил, что кто-то уже развесил его застиранное пончо рядом с винтовой лестницей. Даже учитывая влажность воздуха, сквозняк идущий с башни, к утру высушит накидку.

Всё время, за столом оставался только Даджой. Заметив на себе взгляд освободившегося мальчишки, он вздохнул и покачал головой.

Когда Макс зашёл в свою комнату, великан поразительно бесшумно проскользнул следом.

Повторяя с точностью до наоборот их дневную беседу, теперь уже он выглянул в коридор, чтобы удостовериться в отсутствии своих товарищей.

— Слушай… — Даджой не слишком успешно пытался говорить шёпотом. — Я поговорю с ними, ссадим тебя на каком-нибудь крупном островке с парой-тройкой городов. Большую часть денег назад получишь. Если не совсем дурак, то тебе этого для своего дела хватит. А даже если башка и пустая у тебя, то не транжиря — до старости дотянешь. Работу найдёшь хотя бы какую-то — ещё и хорошо проживёшь. Давай не глупи, малыш!

Как не крути, а такое предложение, в любом месте и в любую эпоху, выглядело бы крайне разумным практически для кого-угодно. Предложение, однако, начавшее тянуть большой и острый ком к горлу Макса. Чтобы выдавить из себя короткий едва слышный ответ и при этом не заплакать,