– Где же ты с Федором познакомилась? Он же, похоже, намногостарше тебя.

– Шоссе! – радостно завопила Мила и замахала руками.

Около нас моментально притормозила черная «Волга». Милараспахнула переднюю дверцу и спросила:

– До Москвы добросишь?

– Куда именно? – буркнул шофер, молодой парень с татуировкойв виде дракона на плече и серьгой-крестом в ухе.

– До первой станции метро, – сказала Мила.

– Садись, – согласился водитель.

Бывшая пленница обернулась.

– Смотри не скажи кому, что помогла мне, – предостереглаона, – Федька избить может.

Я кивнула:

– Понимаю.

Мила села в «Волгу» и была такова, я медленно поплелась надачу. Однако этот Федор большой оригинал. Неужели он предполагает, что можнозаключить брак по принуждению в наше время? Мила тоже очень странная особа.Окажись я в подобной ситуации, мигом бы заявила: «Конечно, дорогой! Всю жизньмечтала стать твоей женой, прямо сейчас поехали в загс».

Главное, оказаться в людном месте, ведь там легко позвать напомощь, поднять крик! Ну не дурочка ли Мила! Предпочла куковать на чердаке ишвыряться камнями!

Бормоча себе под нос, я добралась до нашего дома и увиделаЛену, сидевшую на скамейке у забора с вязаньем в руках. Услыхав мои шаги,соседка отложила ярко-красное трикотажное полотно и виновато зачастила:

– Я устала немного, вот и решила отдохнуть.

С шести утра на огороде колупаюсь, будь он неладен.

Знаешь, сдается мне, кабы люди сорняки ели, те бы даже невзошли.

Я улыбнулась:

– Это точно. Что вяжешь?

– Шапку себе, мне красный цвет идет.

Мы поболтали пару минут о всякой ерунде, потом Лена сказала:

– Тебе секатор больше не нужен?

Я похолодела. О черт! Я дала садовые ножницы Миле, чтобы онаразрезала кожаный ремешок. Та так и поступила, «перекусила» привязь и вылезла вокно.

И я, и она забыли про секатор. Он остался лежать на чердаке.

Федор явится с работы, отправится проведать жертву,обнаружит отсутствие Милы, увидит секатор и явится убивать меня.

На секунду мне стало нехорошо, но потом я обрела способностьмыслить трезво. Спокойно, Вилка, не надо идиотничать. Все секаторы похожи другна друга, каким образом Федор догадается, что именно я принесла садовыеножницы? В Пырловке я ни с кем не знакома, разговаривала только с Леной да спродавщицей в магазине. Нет, еще с пьющим Мишей и его странной матерью.Господи, ну и дурь лезет мне порой в голову, волноваться нет никаких причин.

– Так отдашь секатор? – настаивала Лена.

Я набрала побольше воздуха в легкие и с самым честным видомпринялась врать:

– Ну и народ тут у вас!

– Ты о чем?

– Взяла секатор и стала вот эти кусты подрезать – они всеокно нам загородили. Устала, положила ножницы на секунду и пошла чаю попить.Возвращаюсь – их нет, кто-то уволок. Уж извини, сегодня я поеду в город ипривезу тебе новые.

– Не надо, – отмахнулась Лена.

– Как же так? Раз я взяла, должна вернуть, получишь взаменпотерянных самые лучшие…

– Нечего деньги тратить, – перебила меня соседка, – обычноедело! Пырловцы такие, сопрут все, что плохо лежит, только я не дура. Сейчаспробегусь по дворам и вмиг найду ножницы, впрочем, я и так знаю, чья эторабота, Райка утянула.

– Как же ты докажешь, что секатор твой? – удивилась я.

Лена рассмеялась:

– Хочешь жить, умей вертеться. У ножничек-то ручки дляудобства из пластика сделаны. Я на них и выжгла паяльником: «Нос».

– Нос? – переспросила я. – Почему не глаз или рот?

Соседка рассмеялась:

– Это моя фамилия. Звать меня так – Лена Нос.

От мужа досталась. Петька хитрый был, он до подачи заявленияпро свои данные молчал, и маменька его словечка не кинула. А уж когда в загсзаявились!.. Да я чуть прочь не удрала, поняв, что вместо Поповой Носом стану.Во кошмар. Потом привыкла, даже удобно – никто ни с кем не путает. Вон Козловыхтрое, вечно у них незадачи: то почту не туда принесут, то пенсию, то карточки вполиклинике перепутают. А я – Нос, со мной нет никаких проблем.

Пока Лена говорила, я покрывалась холодным потом. Нос! Федорвозьмет секатор, кинется к Лене, та моментально скажет, что вручила ножницымне…

– Вилка, – крикнула Томочка, – купила?

– Ты о чем?

– В магазин ходила?

– Э… нет.

– Ну сходи, сделай одолжение, очень молока хочется, –улыбнулась Томочка.

– Ага, – засуетилась я, – уже бегу.

– Ты зачем куртку вокруг себя обернула? – остановила меняТамара. – Жарко же!

Я опустила глаза вниз и едва сдержала вопль. Взяла у Милыджинсовую куртку, чтобы не тащить ее в руках, завязала рукава вокруг талии изабыла отдать .вещь хозяйке. Мила, стремясь поскорее уехать, тоже не вспомнилао верхней одежде.

– Откуда у тебя такая? – продолжала удивляться Тамара. –Первый раз ее вижу, вроде она ношеная…

Я быстро освободилась от куртки и бросила ее в открытоеокно. Потом стала сочинять:

– Увидела куртенку в спальне, в шкафу висела, это Анинавещь. Ну и прихватила ее с собой, подумала, вдруг дождь пойдет. Моя сумка ещене распакована.

– Какой дождь, – вмешалась Лена, – на небо глянь! Ниоблачка. Вторую неделю сухо, словно в Африке.

– Побегу за молоком! – выкрикнула я и ринулась по дороге всторону шоссе.

Пробежав пару метров, я оглянулась. Лена снова взялась завязание, Томочка больше не высовывалась в окно.

Добежав до дома Федора, я перевела дух и вошла в не закрытуюнами калитку. Лестница стояла на прежнем месте, чердачное окно зияло пустотой.Быстрее кошки я взлетела по шатким ступенькам вверх, влезла в душное, пыльноепомещение и сразу же увидела секатор, лежащий на матрасе.