– Просто мы прибыли в Англию намного раньше установленногосрока, что бывает крайне редко, – пояснил он. – Ваш кузен может не догадатьсяпослать за вами людей и прождать еще пару дней. У меня есть дела в Лондоне, и яне могу оставить вас без опеки на борту судна. Вместо того чтобы терять времяна уведомление вашего кузена о прибытии парохода, проще отправить вас прямо кнему.

В пути Виктория восхищенно любовалась открывающимся перед еевзором английским ландшафтом во всем его весеннем великолепии. На холмах и вдолинах виднелись целые ряды живых изгородей из розовых и белых цветов.Несмотря на тряску, сопровождающую встречу фаэтона с рытвинами и ухабами, скаждой минутой у нее поднималось настроение. Кучер постучал по дверце, и вокошечке появилось его грубоватое лицо.

– Осталось всего около двух миль, мисс, так что, еслихотите…

Все произошло совершенно неожиданно. Колесо нырнуло вглубокую яму, фаэтон упал на бок, голова кучера пропала, а Виктория мешкомсвалилась на пол. Через минуту дверца резко отворилась, и кучер помог ейвыбраться наружу.

– Вы не ушиблись? – озабоченно спросил он. Викторияотрицательно покачала головой, но еще до того, как она успела проронить хотьслово, кучер набросился на двух мужчин, одетых в рабочую одежду фермеров,сконфуженно мявших в руках свои шляпы.

– Вы, проклятое дурачье! Как вы можете так ездить по этойдороге! Смотрите, что вы наделали: у моей повозки сломана ось… – Дальнейшая еготирада сопровождалась крепкими словечками.

Деликатно отвернувшись, чтобы не быть свидетельницей шумнойперебранки, Виктория отряхнула юбки, безуспешно пытаясь смахнуть с нихприставшую грязь. Кучер полез под повозку проверить сломанную ось, а один изфермеров заковылял к Виктории, продолжая мять в руках потрепанную шляпу.

– Мы с Джеком ужасно виноваты, мисс. Мы подвезем вас вУэйкфилд-Парк, – то есть если вы не возражаете, чтобы мы уложили ваш чемоданпозади, вместе с поросятами?

Благодарная за то, что ей не придется шагать пешком двемили, Виктория охотно согласилась. Она уплатила кучеру из тех денег, которыеЧарльз Филдинг прислал ей на путешествие, и вскарабкалась на облучок, усевшисьпосередине между грузными фермерами. Езда в деревенской повозке, будучи менеепрестижной, чем в фаэтоне, немногим отличалась по части тряски или комфорта.Свежий ветерок холодил лицо, и ничто не мешало ей обозревать прелестный пейзаж.

С обычным своим неподдельным дружелюбием девушка уже вскореразговорилась со спутниками, расспрашивая о том, как у них идет хозяйство населе; с этой темой она была немного знакома, и ей хотелось узнать больше. Повсей видимости, английские фермеры были решительно настроены против применения машинв сельском хозяйстве.

– Они нас всех оставят без работы, вот какой прок от них, –сказал один из них в конце запальчивой филиппики в осуждение «этих адскихштук».

Виктория вряд ли расслышала последнюю фразу, посколькуповозка свернула на мощеную дорогу и проехала в роскошные чугунные ворота, закоторыми открывался широкий, казавшийся бескрайним, чуть всхолмленный,ухоженный участок парковой усадьбы с высоченными деревьями. Парк простирался вобе стороны насколько хватало глаз, местами его пересекала извилистая речушка,по берегам которой росли розовые, голубые и белые цветы.

– Да это просто сказка! – громко выдохнула девушка,поражение озираясь. – Чтобы ухаживать за такой усадьбой, должно быть, требуютсядесятки садовников.

– Именно так, – ответил Джек. – У его милости их сорок,включая тех, которые ухаживают за настоящими садами, – я имею в виду садывокруг дома. – Они ехали по мощеной дороге еще пятнадцать минут, когда повозкасделала поворот и фермер гордо показал пальцем:

– Вот он – Уэйкфилд-Парк. Я слыхал, что в этом доме стошестьдесят комнат.

Виктория задохнулась от увиденного и услышанного; в головеметались беспорядочные мысли, от голода посасывало в животе. Перед ней во всемвеликолепии высилось трехэтажное здание, по виду превосходившее самыефантастические мечты. Построенное из прочного кирпича, с широкими фасаднымикрыльями и крутой кровлей, оно возвышалось перед ней – настоящий дворец сширокими ступеньками, ведущими к парадному входу, и солнечными бликами в сотняхокон из отборного стекла. Они приблизились к подъезду, и Виктория с трудомоторвала взор от этого великолепия.

Один из фермеров помог ей сойти с повозки.

– Благодарю вас, это было крайне любезно с вашей стороны, –сказала она и медленно пошла вверх по ступеням. От страха ноги у нееподкашивались. Между тем ее попутчики подошли к повозке, чтобы достать еебольшой чемодан, но когда они открыли дверцу клети, из повозки выскочили двапоросенка, шмякнулись на землю и помчались по лужайке.

Виктория оглянулась на крики фермеров и нервно хихикнула,глядя, как здоровенные мужики ринулись за шустрыми поросятами.

В этот момент перед ее носом распахнулась парадная дверь, исуровый мужчина, облаченный в зеленую с позолотой ливрею, кинул сердитый взглядна фермеров, поросят и неопрятную девушку в запыленной одежде, приближающуюся кнему.

– Доставка товаров, – заявил он Виктории громким зловещимголосом, – производится на задний двор. – И, подняв руку, величественно указална соответствующую дорожку в объезд дома.

Виктория уже было открыла рот, чтобы объяснить, что не везетникаких товаров, но ее внимание отвлек поросенок, который изменил направлениесвоего бега и теперь мчался прямо к ней, преследуемый задыхающимся фермером.

– Забирай свою повозку, этих свиней и убирайся отсюда вместес ними! – рявкнул мужчина в ливрее.

От смеха на глаза Виктории навернулись слезы, когда онанаклонилась и подхватила сбежавшего поросенка. Смеясь, она попыталасьобъяснить:

– Сэр, вы не по…

Нортроп проигнорировал ее слова и посмотрел через плечо налакея, стоявшего позади:

– Избавь нас от всей этой компании! Выстави их прочь содвора…

– Какого дьявола, что здесь происходит? – потребовал отчетамужчина лет тридцати, с черными как смоль волосами, появившийся на ступеньках.

Дворецкий с разгневанным лицом указал на Викторию:

– Эта женщина…

– Виктория Ситон, – поспешно вставила она, пытаясь удержатьсмех, в то время как напряжение, усталость и голод уже грозили превратить его внервную истерику.

Она увидела изумление на лице темноволосого мужчины призвуке ее имени, и ее тревога обратилась в буйное веселье.

Не в силах более сдерживаться, она повернулась и бросиладико визжащего поросенка в объятия фермера, затем приподняла запылившийся подолюбки и попыталась сделать книксен. Изо всех сил удерживая хихиканье, онасказала: