– Чтобы самой не играть? – возмутилась Таня.

Я вздохнула. Ну вот как ей объяснить, что не в игре дело? Не в ней и не в том, что мне не нравится?

А в том, что я обижена на Алекса. Мы и так друг друга плохо понимаем. Уступаем Вере и Андрею. А тут еще каждый его промах бесит меня до темноты в глазах.

Ну как можно было не угадать, глядя на темную карту с готической летучей мышкой по ассоциации «еда» слово «кровь»?

Там правда, еще Андрей хитро постарался. Начал путать Алекса, едва тот взялся за нужную карту. Мол, Жасмин же не любит клоунов! А тут клоун на карте. Может она хочет ему кровь пустить! И этот дебил выбрал клоуна!

– Я не хочу играть в паре с мужем, – честно призналась я.

Таня выдохнула с облегчением.

– Давайте тогда без пары!

И тут игра пошла лучше. По сути, я никогда не страдала особой азартностью. Мне нравилась сама игра, состязание. Победа была вовсе не обязательным условием приятного времяпрепровождения.

Поэтому теперь, побеждала я или уступала, уже особенного значения не имело.

Мне было весело и немного горько от того, что наши семейные друзья стали свидетелями отношения ко мне Алекса.

Этот праздник стал для меня тортом с перцем. Вот приносят тебе красивый, пышный, облитый густым кремом тортик. Ты аккуратно режешь его, смакуешь и… вдруг глаза на лоб лезут от острой начинки.

Шашлыки прибежали есть дети. Валя, как обычно, не слушался. Залезал на спинку дивана, постоянно проталкивалась между ней и другими гостями. И родители не могли его урезонить. А мой Матвей сидел и уплетал мясо за обе щеки.

Пришел и Алекс. Спокойный и позитивный, будто ничего не случилось. А для него ничего и не произошло. Он привык относиться ко мне так и демонстрировать это всем окружающим. Думаю, так муж самоутверждался. Показывал – какой он самец. Какой крутой перец. Тот самый, из торта.

Я ощущала, как же хочется наорать на него, дать пощечину. Но терпела… Терпела, пока не закончилась игра, и гости не выехали за наш забор.

А потом я встала и высказала мужу все!

– Зачем нужно было устраивать этот праздник?! Зачем звать моих друзей, чтобы унизить меня?! Можно было сделать это в узком семейном кругу! По-тихому и без привлечения публики!

Муж так удивился, аж брови поднял. Словно вообще не понимал, о чем речь.

– Да ничего я не сделал! Чего ты разоралась?

– Зачем ты начал говорить гадости?

– Какие?

– По поводу того, что я все разливаю и не убираю!

– Ну это же была правда! Да, сейчас убираешь. Молодец! А месяц назад?

Пожалуй, это снисходительное «молодец» ранило меня больше, чем придирка.

– Мне не требуется твое поощрение! Месяц назад мы все болели! И я, больная, готовила и делала домашние дела. Ухаживала за твоим сыном!

– Он и твой сын!

– Да! Но ты сидел в карантине. А ребенком занималась я!

– Да чего ты разоралась?!

– Я просто не понимаю… – меня душили злоба и слезы. – Какого черта ты позвал людей. Унизить меня можно было и без них!

– Я тебя не унижал!

– А зачем ты сказал, что пирог готовила не я?

– Но ведь это правда!

– И что? Я могла вообще заказать еду в ресторане! Это мой праздник! Я, что, обязана пахать у плиты? Я плохо готовлю?

– Я ведь сказал, что ты хорошо готовишь!

– После того как всем рассказал про пирог. Зачем? Я спрашиваю – зачем?

– Не знаю… Зачем-то мне это было нужно…

Прозвучало как удар хлыста.

– А я знаю зачем! Я кормлю семью! Я ращу сына! Я сижу с ним, работая дома! А ты… ты зарабатываешь гроши! И чтобы ощущать себя мужиком, унижаешь меня!

– Да ничего я тебя не унижаю! Ты разливала и не вытирала! Когда мы болели!

– И ты так ничего хорошего обо мне не сказал! Не сказал тост!

– Я сказал!

– Да! Пару слов! Обещал подумать… И так не сумел сказать мне ничего хорошего. Кроме того, что я неряха и сама не готовила?

– Ну не нашел! И что?

– Что ж! Женщина всегда стремится быть такой, какой ее хотят видеть!

Я схватила подаренную мужем на День Рождения чашку и с размаху грохнула ее об пол.

И тут Алекс подскочил, как полоумный. Глаза бешеные, совершенно невменяемые, скулы острые, хоть хлеб нарезай.

У меня сердце ушло в пятки, стоило лишь взглянуть на мужа. Он словно кидался в драку. Собирался кого-то избить.

А муж схватил меня и принялся трясти, как тряпичную куклу. Было больно, страшно и очень обидно! Из горла вырвался надсадный крик. Муж потащил меня в ванную и швырнул коленями об кафель.

Я едва успела сгруппироваться – помогли йога и адреналин, который вдруг так ошпарил, что вся кожа загорелась.

Я закричала громче, а муж толкнул меня, и я едва не упала спиной в душевую кабинку, а головой – прямо на кран. Сама не знаю, как удержалась. Наверное, в последнюю минуту мой Ангел Хранитель очнулся и спас от неминуемой гибели.

Ужас захлестнул волной, испарина выступила на висках. Меня аж затрясло.

Узкий пятачок ванны. И бесноватый мужик перед глазами… Это сочетание мне не забыть еще долго.

И тут я увидела сына.

Он стоял возле дверей ванной и ошарашенно моргал. Шмыгал носом…

Начал что-то лепетать, и… Алекс вдруг остановился.

Его бешенство словно выключили. Сын стал тем рычагом, который меня выручил, спас от непоправимого. Не знаю, что сделал бы Алекс, не появись Матвей…

С минуту муж словно включался для нормальной жизни.

Взгляд стал более осмысленным, руки перестали сжиматься в кулаки.

Внезапно муж демонстративно собрал осколки и отправился на второй этаж…

Я поднялась наверх, увидела стеклянную горку под своим рабочим столом и горько заплакала.

Я чувствовала себя такой же горкой мусора, сломанной, униженной и растоптанной.

Я так радовалась тому, что Алекс решил устроить мне праздник! После того, как я месяц лечила его. Бегала больная в аптеку, с температурой, с раздирающей горло болью. Искала ему нужные препараты, которых нигде не было.

После того, как готовила ему бульоны, следила одна за ребенком.

У него же пневмония! А я переношу вирус в легкой форме!

И после всего этого, он посмел…

Алекс пришел, положил руку мне на плечо, но я отскочила словно ошпаренная.

Пальцы, что недавно сжимали мои руки стальными тисками и швыряли как тряпичную куклу были чужими, отвратительно гадкими.