Горский улыбнулся своей идее. Ну да. Работать она может и дома. Но на вечеринках ничего не мешает ему за ней поухаживать!

– Все вечеринки?

– Думаю, что выборочно. Разного типа. Например, вечеринки по всяким карнавалам и прочее. Вечеринки по книгам фэнтези. Чтобы иметь представление о размахе действия и качестве создания атмосферы. Варварские бои…

– Хм…

Кажется, она задумалась!

Сердце Горского колотилось словно безумное. А рука так сжимала мобильник, словно тот мог вырваться и сбежать. Влад давно так ничего не хотел, как сейчас, чтобы она согласилась.

Он мог бы ее видеть. Убеждать. Соблазнять. Да, в конце концов, показывать себя с лучшей стороны.

Горский опять не думал о том, что Жасмин замужем. Это было неправильно и не в его стиле. Но эта женщина все во Владе перевернула с ног на голову. Черное стало белым, а белое черным. Недозволенное – необходимым, а запрещенное – возможным.

И вкус жизни из приятно-пресного внезапно стал остро-жгучим, ядреным, но настолько ярким, что даже боль на языке и в глотке не останавливала. Хотелось еще и еще. Потому, что Горский откуда-то знал – если добиться желаемого, все вокруг раскроется нежными, изысканными нотками десерта, с примесью чего-то терпкого, сочного.

– Я подумаю и перезвоню. Я привыкла работать на себя. Ни от кого не зависеть…

– Мы составим договор на самых выгодных условиях. Вы ведь все равно заключаете договор с заказчиком?

– Да. На определенные виды работ…

– Так и поступим.

Он словно убеждал очень выгодного поставщика или же потенциального партнера по бизнесу. Из кожи вон лез, ужом выворачивался. И внутри сжималась тугая пружина.

– Как я и сказала, я подумаю и перезвоню.

– Буду ждать. Занесите мой телефон в контакты.

– Хорошо. Этот номер?

– Я скину вам по вотсапу еще два.

Он бы ей и ключи от дома скинул.

Хотя знал эту женщину всего час или чуть дольше.

Жасмин сбросила вызов, а Горский откинулся на спинку дивана, на который сел пока с ней разговаривал. И лишь минут через десять, пока все еще прокручивал в голове диалог с этой женщиной понял, что глупо улыбается.

Чему? Она лишь согласилась подумать над его предложением.

И все-таки Влад ничего не мог с собой поделать.

Улыбался и все тут. Хоть лимонов наешься.

Горский посмотрел в зеркало на стене своего кабинета. Обычно оно служило скорее для декора. Ну и для бизнесвумен. Они мимо пройти не могли – непременно на минутку залипали на свое отражение.

Поэтому Горский и повесил зеркало между рабочим столом и дверью в кабинет. По другую сторону от серебристого стекла в ажурной рамке располагались мягкие кресла для посетителей. Чтобы бизнесвумен могли, сидя на переговорах, поглядывать на себя в зеркало – благо то было почти от пола до потолка.

Это определенно настраивало женщин, которые вбухали в свой внешний вид сотни тысяч, а то и миллионы, на приятный лад. Сглаживало все острые углы и помогало в общении.

И вот впервые Горский сосредоточился на своем отражении.

Ну дебил же! Вот, реально, дебил! С такой рожей только в Цирк клоуном!

Улыбка наркомана, получившего дозу. Блаженная такая, совершенно неадекватная. Глаза сверкают, навыкате. Как у игромана, что сорвал огромный куш и теперь получает выигрыш. И вид совершенно дурной. А всего-то пообщался с Жасмин по телефону. Причем, исключительно на деловые темы. И даже не получил еще ее полного согласия.

Да уж. Ничто не делает мужика таким дебилом, как женщина, которая затронула его сердце.

* * *

Жасмин

Алекс отправился на работу, а я занялась делом. Собрала свои вещи, вещи Матвея. Заказала номер в хорошей гостинице. Созвонилась с Азатом. Этот сухощавый татарин имел собственную фирму по перевозке мебели и других вещей. Делал все быстро и качественно. Правда, и дорого. Но я сегодня не собиралась экономить.

После всех приготовлений я впустила Азата упаковывать мой рабочий стол, компьютер и кресло. А сама отправилась к Матвею.

Сынишка словно чего-то такого ждал. Смотрел серьезно, внимательно, сосредоточенно.

– Мама. Мы уходим от папы? Потому, что он тебя сильно обидел? – ясные серо-голубые глаза смотрели на меня неотрывно. Я сглотнула.

Что он сейчас скажет? А вдруг захочет остаться с отцом?

От этой мысли настроение упало ниже плинтуса. Я просто не могла расстаться со своим мальчиком. Каждый вечер тяжелого дня я ложилась спать, вспоминая Матвея. Как мы играли, как он хихикал, когда я его осторожненько щекотала и позволяла высвободиться, делая вид, что малыш вырвался самостоятельно. Как он показывал мне свои пластилиновые поделки. Космические корабли, удивительно точно повторенные из мультфильма. Улиток, пестрых бабочек, динозавров.

Как он меня обнимал, и я забывала обо всех невзгодах.

Я даже представить не могла, как буду жить без Матвея.

– Мы уходим, – тихо повторила я.

– Ну ладно. Пусть папа думает над своим поведением.

Ответ вызвал у меня улыбку.

…А уже через два часа мы устраивались в большом гостиничном номере.

Мне больше не куда было идти…

Мама умерла, когда мне едва исполнилось двадцать лет. Рак. Помню, как работала и училась, чтобы спасти ее с помощью химиотерапии. Помню, как мама сажала меня на колени, и я боялась, что она, больная, не выдержит. Переживала, что ей тяжело. И лишь теперь я отчетливо понимала – какое же это счастье держать на руках своего ребенка. Пусть даже уже взрослого. Ну или почти взрослого.

Помню, как мама звонила мне на работу и спрашивала, что приготовить. И я называла что-нибудь необременительное. Вареную картошку с котлетами, которые нужно было лишь поджарить из полуфабрикатов. Или еще что-то такое же. Старалась ее не загрузить и дать почувствовать себя нужной.

А мама все равно резала салаты, жарила курицу на банке – свое фирменное блюдо. Ей очень хотелось сделать мне приятное.

Но, на самом деле, приятным было уже то, что она со мной.

Правду говорят: мы дети, пока живы наши родители…

Мама вышла на ремиссию… А потом был ОРВИ, и новый рецидив. И мамы не стало…

Отца я никогда не видела. Так что… Мы с Матвеем остались теперь вдвоем.

Малыш бодро раскладывал игрушки в своей новой временной комнате, а я распаковывала чемоданы.

За гостиницу я проплатила на две недели вперед. А там… там посмотрим…

Звонок сотового заставил меня вздрогнуть. Почему-то я испугалась, что это Алекс. Что я поговорю с ним и вернусь домой. Хотя муж был на работе до вечера и обычно он сам мне не звонил. Да и номер его я заблокировала.