— Знаю-знаю, — в тон ей ответила Ариана. — Лила хлебом не корми, дай только о ком-нибудь позаботиться.

— Но ты же папу за это и любишь, — улыбнулась Ана, и Ариана растроганно вздохнула.

— Люблю, потому что его невозможно не любить, — призналась она. — Он словно часть меня — мужчина, подаривший мне все лучшее, что есть на свете! Себя, семью, детей — без этого меня просто не существовало бы!

— И ты… — Ана замешкалась, словно собираясь с духом, — совершенно неожиданно для ее обычной резкости. — Ну… никогда не жалела, что мы с Вилхе появились? Потом Дарре? У вас же с папой совсем времени друг на друга не оставалось.

— Никогда, — почему-то не удивившись такому вопросу, ответила Ариана. — Вместе смотреть на вас, радоваться вашим удачам, даже переживать из-за ваших проблем — это такое счастье, больше которого желать невозможно. Когда-нибудь и ты это поймешь. Даже если сейчас ни чуточки мне не веришь.

Ана снова помолчала. Ариана не торопила, почему-то уже не сомневаясь, что рано или поздно дочь дозреет и до самой важной сегодня темы. Впрочем, даже если этого не случится, нынешние минуты близости стоили многого. И Ариана не променяла бы их ни на какую тайну в мире.

— Хочешь знать, почему я отказала самому завидному жениху в Армелоне? — наконец очень тихо спросила Ана, и в голосе ее вновь слышалась готовность защищаться. Ариана покачала головой и надолго прижалась губами к ее макушке.

— Хочу знать, почему тебе так больно, — сокрушенно ответила она. — Если бы Хедин был тебе безразличен, ты бы не переживала столь сильно из-за своего отказа. Но если он действительно тебе дорог, разве не стоит простить ему эту глупость с прилюдным предложением и поговорить по душам? А вдруг вы просто не поняли друг друга?

Ана сжалась, и Ариане показалось, что она снова борется с собой. Значит, не удалось ей убедить дочь, что она всегда будет на ее стороне. Конечно, Ана имела право на такое решение. Но Ариана будет пытаться снова и снова. Она была нужна дочери. И сейчас особенно остро это почувствовала.

— Тут нечего понимать! — отрезала Ана, подтвердив было ее горькие мысли. Однако тут же опровергла их. — Это Хед, мам! У него язык, как помело! И не только язык! Он утром одной предложение делает, а вечером другую в постель укладывает! Не волнуйся за его самолюбие: он нашел способ его утешить! А чувствами там и не пахло!

— Ты уверена? — расстроенно спросила Ариана. Дочь обрисовала картину вполне четко, чтобы понять, о чем речь, но Ариане хотелось надеяться, что Ана просто заблуждалась. Не ради Хедина. А чтобы избавить ее от этой сжигающей боли.

— Абсолютно! — забила последний гвоздь Ана. — Они с братом в одном доме живут, а Эдрик не стал бы мне лгать!

Ариана вздохнула. Неужели она ошиблась? Судила о Хедине по его родителям, а тот оказался совсем другим? Впрочем, если в нем дедова кровь говорила, то удивляться не стоило. А стоило только радоваться, что Ана раскусила его раньше нее и не сломала свою жизнь в угоду всеобщему мнению.

Ариана сжала руки, не позволяя дочери снова отдалиться. Она ведь и подумать не могла, что у нее такие горести. Привыкла, что Ана сама со своими проблемами справляется, но как тут справишься, когда она с предательством столкнулась? Только бы Ана поверила, что не одна на этом свете. Что у нее есть семья и что она всегда ее поддержит.

— Дай время, зайка, — Ариана качнула головой, давя непрошенные слезы: если ей так больно за дочь, каково же Ане сейчас приходится? Ариана помнила те страшные дни, когда была уверена в равнодушии Лила, но она-то сама его придумала. А Ане любимый разбил сердце. — У тебя дело нужное, правильное. У тебя друг хороший, верный. У тебя…

— …мама — лучшая на свете! — Ана попыталась было улыбнуться, но тут же зажмурилась, спрятала снова мокрые щеки. Ариана склонила голову, укрывая дочь от беды.

— Я очень тебя люблю! — только и сказала она. И Ана расслабилась. Пристроилась у нее на плече и вскоре тихо, размеренно задышала. Ариана старалась не тревожить ее и только нежно, едва ощутимо целовала дочь чуть выше лба, когда Ана невольно всхлипывала и сжимала во сне ткань ее платья.

***

Нетелл с ужасом смотрела на старшую дочь, не веря себе. Такого «подарка» она рано или поздно могла ожидать от Гейры, но никогда в жизни не заподозрила бы в подобной глупости не по годам разумную и самостоятельную Джемму. Однако потерявшие яркий розовый цвет глаза и больше не отливающие перламутром кудри говорили сами за себя.

Для драконов существовал только один способ превратиться в человека. И Нетелл боялась его озвучить, словно именно тогда должно было случиться непоправимое, оставившее на Джемме столь очевидный след.

— Тебе же еще два года до совершеннолетия! — только и выдохнула она. Джемма передернула плечами.

— Будь мне восемнадцать, что бы это изменило? — вызывающе спросила она. Нетелл запнулась, не зная, что ответить.

Разве она о возрасте сейчас говорила? Да ведь потерявшей достоинство женщине не было места в этом мире. Особенно если ее грех проявлялся столь явно, сколь сейчас на Джемме. Могла ли дочь этого не понимать? Нетелл была уверена, что нет. Но на деле она ведь никогда не беседовала с Джеммой о последствиях близости с мужчиной. Не маленькой считала, а, напротив, чересчур взрослой и все осознающей. Ошиблась?

— Я бы поняла, если бы вы с женихом не удержались незадолго до свадьбы, — стараясь говорить спокойно, объяснила Нетелл. — Но ты же совсем еще девочка! Что люди подумают?

— Какая разница? — фыркнула Джемма. — Я и драконом была изгоем. Так что теперь особо привыкать не придется.

Нетелл опешила. Ей казалось, что дочь не испытывает из-за второй ипостаси хоть каких-то трудностей. У нее было много друзей среди людей, ее все любили и уважали — и заслуженно! Почему вдруг Джемма решила иначе?

— Ты сама не понимаешь, что говоришь! — повысила голос Нетелл. — Даже если раньше один-два человека могли незаслуженно тебя обидеть, то теперь-то любой дурак покажет на тебя пальцем! И ты ничего не сможешь ему противопоставить! Вот что изменится! Как ты собираешься жить с этим позором? Ну, была бы обычной девочкой, это скрыть бы удалось хоть ненадолго! А ты…

— А я необычная! — сверкнула глазами Джемма. — И ты знала об этом, когда удочерить меня решилась! Или что? Жалеешь теперь?

— Да я тебя жалею, глупая! — сорвалась Нетелл, чувствуя, что и дочери нелегко: вон кулаки сжаты и глаза прищурены. Но ведь не выдаст своих переживаний: давно уже ими с Нетелл не делилась, а сейчас и подавно не станет. — Ты даже не представляешь себе, насколько могут быть жестоки люди!

— Представляю! — еще сильнее нахмурилась Джемма. — Это когда лучший друг тебя предает, а потом еще и обвиняет в придуманных грехах!

Нетелл так и присела на лавку. Она сегодня мимоходом услышала на рынке, что Эдрик собрался жениться на Ане, и тут же поспешила домой, чтобы поговорить с дочерью и не позволить той отчаяться. Накануне ей было не до того: у сына резались зубки, и он всю ночь не давал им с Вальгардом покоя. Нетелл спозаранку пошла за молоком, почти не открывая глаз и не заглядывая в комнату Джеммы. Не почувствовала, где была настоящая беда. А дочери ее теперь расплачиваться.