– И что? – сказал Хорт, чувствуя себя затерянным среди лабиринта темных сырых коридоров и винтовых лестниц. – И как нам узнать, где здесь находится этот чертов…

– И что? Леди Гримлейн была домоправительницей Тедроса в Камелоте! – напомнила ему Николь. – Предположим, что эта, здешняя Гримлейн – ее родственница!

– Это не поможет нам скинуть Райена с трона, так что кончай изображать из себя детектива, Ник, и давай искать дом Арбед, – отмахнулся Хорт, заглядывая по очереди в пустые классные комнаты, пропахшие потом и плесенью.

В воздухе висела мелкая меловая пыль, от которой першило в горле и слезились глаза. Если снаружи Фоксвудская школа для мальчиков выглядела как изящный собор, окруженный аккуратно подстриженными живыми изгородями и дорожками, замощенными плитками из серого полированного камня, то внутри ее состояние было просто плачевным. Покрытые пятнами сырости стены, скрипучие половицы, треснувшие таблички с туманными то ли советами, то ли девизами: «Выше голову, стройся в ряд», «Следуй за вожаком», «Правила – вот что придает вкус жизни». Ерунда, одним словом. В юности Хорт считал Фоксвуд очень богатым королевством – ну как же, один из крупнейших поставщиков стали во всех Лесах! – однако вырученная прибыль, как стало ему ясно теперь, тратилась на что угодно, но только не на образование. Честное слово, даже та старая школа, в которой когда-то учился Хорт, и то была в лучшем состоянии – и это в Кровавом ручье, самом бедном государстве Бескрайних лесов!

«Вот за что я так ненавижу всегдашников, – думал Хорт, вспомнив рабочего, который шкурил щеткой фасад школы. – Все их так называемое Добро – это сплошное надувательство, пыль в глаза, шоу для дураков. Снаружи блеск, внутри плесень. И нужно пробиться сквозь внешнюю красоту и благородные намерения, чтобы понять, чего на самом деле стоит всегдашник. Или всегдашница. Но Ник, по счастью, не такая, она… Ну да, Ник все-таки больше похожа на никогдашницу и даже не способна скрыть это».

Именно Николь от этих мыслей его и отвлекла, потащила за собой. Завернув за угол, они попали в солнечный луч, падавший сквозь пыльное окно. Луч осветил очередную табличку: «Верность превыше отваги».

– Неудивительно, что каждый парень из этого города становится приспешником, – заметил Хорт, кивнув на этот лозунг.

Где-то внизу хлопнула дверь.

Застучали по каменным плитам острые каблучки.

У Хорта свело желудок. Он схватил Николь за руку, потянул вперед, к лестничной площадке, но Ник сопротивлялась, не сводила глаз с окна.

Там, за грязным витражным стеклом, виднелся двор, а на нем, чуть поодаль, стоящий отдельно от школы двухэтажный домик красного кирпича, окруженный свежей, аккуратно подстриженной травянистой лужайкой. Присмотревшись, Хорт разглядел надпись на стоящем перед домиком щите:

И подпись внизу, в уголке…

* * *

– Разговор буду вести я, договорились? – прошептала Николь, входя вместе с Хортом в вестибюль.

– Но ты всего лишь Читатель. Только я знаю, как нужно разговаривать с настоящими людьми, – резко возразил Хорт.

– Зато только я знаю, как добиваться того, что нам нужно, так что просто стой, молчи и улыбайся, как принц крашеный, – приказала Николь. – И ничего не трогай руками, слышишь?

А потрогать здесь было что. Едва они вошли в двухэтажный домик, по которому сквозь открытые окна гулял свежий теплый ветерок, Хорту показалось, что после затхлой школы он попал в гости к Матушке Гусыне. Узорчатые ковры на полу, повсюду уютные кресла-качалки и мягкие диванчики. Горшки с лилиями и карликовыми деревцами у подножия винтовой лестницы, на стенах – полки, заставленные книгами в ярких обложках. Не удержавшись, Хорт потрогал мягкое, пушистое покрывало на диване. От одного прикосновения к покрывалу хотелось забраться под него и закрыть глаза – желательно, съев перед этим большую порцию «лучшей в городе картошки с сыром». Укрыться плотнее и спать, спать, спать… И освещение здесь было очень подходящим для этого – приглушенное, усыпляющее оранжевое сияние, струившееся от десятков горящих под стеклянными колпачками свечей.

Затем Хорт обратил внимание на фотографии в рамках, ими были уставлены столы и каминная полка. На каждой фотографии можно было встретить полную смуглую женщину с высокой прической на голове, стоящую в окружении группы мальчиков. Хорт наклонился ближе, внимательно рассматривая фотографии. Мальчики на них постоянно менялись, женщина всегда оставалась одна и та же.

«Вот, значит, какая вы, декан Брунгильда», – подумал Хорт, переходя к последней из стоявших на каминной полке фотографий.

Хорт посмотрел на нее, и у него похолодело под сердцем.

Он взял фотографию в руки…

Николь сердито шлепнула Хорта по руке, хотела забрать у него фотографию, но замерла, когда взглянула на нее.

На фотографии была, разумеется, все та же декан Брунгильда, она стояла в окружении восьми мальчиков-подростков.

Четверо были ей не знакомы, зато остальные четверо, что стояли плечом к плечу, криво ухмыляясь в объектив…

Парень с раскосыми глазами и квадратной челюстью.

Кей.

Подросток с лиловыми глазами, торчащими черными волосами и прекрасно развитой мускулатурой.

Арик.

Парень с медно-рыжими волосами, бледной кожей и холодными, словно голубые льдинки, глазами.

Яфет.

И, наконец, рядом с ним… паренек с точно таким же, как у Яфета, лицом.

Райен.

Хорт и Николь медленно повернули головы, чтобы взглянуть друг на друга.

Выходит, Райен сказал правду.

Он учился здесь.

Они все учились здесь.

В этом самом доме Арбед.

Именно здесь все начиналось.

Холодок пробежал по спине Хорта…

– Вы, должно быть, заблудились? – прозвучал незнакомый голос, и у Хорта душа в пятки ушла от страха.

А был это вышедший из соседней комнаты парнишка лет четырнадцати-пятнадцати, в школьной форме, с глубоко запавшими глазами и кривыми зубами. В руке он сжимал пучок ножей для разделки мяса.

Николь отшатнулась, врезалась в Хорта, который тем временем спрятал фотографию себе за спину.

– В дом Арбед все попадают только по ошибке, если заблудятся, – сказал второй мальчик, немного моложе первого. Он появился из той же двери, а в руках держал не ножи, а вилки и ложки. – Или если хотят украсть нашу заварку. У нас здесь самый лучший чай, на любой вкус – мятный, розовый, ассам, туласи, эвкалиптовый, лакричный, с кардамоном, ромашкой…

– Мы с Арджуном накрываем стол к обеду, сейчас остальные мальчики вернутся, – прервал его тот, кто постарше, с ножами. – Я могу показать вам, где кабинет госпожи Гримлейн…