несвойственный мне момент… не слабости, а скорее усталости и малой толики морального истощения, явно не шёл мне на пользу. Вся эта политика, сложные разговоры, где каждый ответ несёт в себе по несколько смыслов к ряду, да и, чего греха таить, сама ситуация, заметно осложнившаяся в ходе прошедших переговоров, сильно давили на нервы. Надо было отправить сюда Сэдэо, вот уж кто точно не маялся бы дурью, а выполнял свою работу, от которой в немалой степени зависело будущее Клана. Но мой старый друг был занят, да и не получилось бы всё так обыграть, при всём желании. Я сам упрекнул Узумаки в том, что они нарушают все писанные и неписанные правила ведения переговоров и банальные нормы приличия, и не явись я после такого лично всё резко бы усложнилось. Хотя всё и так усложнилось, с Великими Кланами вообще не бывает просто.

Я устал — эта мысль была не менее яркой чем предыдущая. Я устал от… мира. Тот старик всё верно сказал, мы всегда шли по головам. Брали то что желали, не перед кем не отчитывались. А теперь… Теперь мир стремительно менялся, не сутью, она оставалась неизменной и будет такой до самого конца рода людского, но обёрткой.

Я, как и этот старик Ашина, всю жизнь воевал, но в отличии от тех же Мадары и Хаширамы, мы с ним воевали против всего мира сразу. Потому что привыкли, что ничего хорошего от него ждать не стоит. Узумаки пошли своим путём — они оградились от реальности, создали свой уютный маленький мирок, в который не ходу чужакам. Кагуя же так не могли, мы пошли иной дорогой в разы более разрушительной, но нам привычной и от того понятной.

Все эти годы я всегда знал как следует поступить, на поле битвы, коим была вся моя жизнь, всё вообще было просто — перед глазами враги — их нужно уничтожить, за спиной друзья — их жизни надо сохранить. Простая и понятная парадигма мышления. Но сейчас она не помогает, напротив, из-за неё мне крайне сложно ориентироваться в стремительно меняющемся мире, в МОЁМ мире, где появилось что-то кроме Кагуя.

Перед глазами замелькали воспоминания о грядущем. Лица людей отчаянно стремившихся перекроить бытие под свои взгляды и убеждения всплывали в памяти. Все они хотели создать утопию. Они все строили мир в котором им нет места, и когда они это понимали то неизбежно сходили с ума. Но я то не такой, я обычный жулик, напуганный и обиженный мальчик, который просто хотел построить место где сможет спокойно жить, но в какой-то момент простая цель начала меняться, преображаясь и становясь… чем-то иным.

Клан процветает. Я достиг чего хотел. Наследники — как бы это не било по моей гордыне, вынужден признать, что если не я, то их выкует время и боль. Так всегда и происходит. Я справился и теперь не знаю что делать… Нет, даже хуже, я знаю что я буду делать, я жду Её — этой Великой Войны, что через пару десятков, а может и просто лет, накроет весь материк, потому что тогда у меня снова появится цель. А сейчас, во времена мира я абсолютно бесполезен, как и всякий клинок. Я не дипломат, не великий ученый, не философ, даже не обыватель. Вне войны я абсолютно бесполезен и даже вреден, для всякого кто будет рядом, но что ещё более гадко, меня подобное полностью устраивает. Простота мышления, азарт схватки, радость победа, горячая кровь стекающая по рукам и ощущение силы, что течёт по венам — раз испытав подобное назад уже не вернутся, просто не будет желания. Война делает всё проще, понятнее, роднее, а мир всё только усложняет.

По кистям рук потекло что-то влажное и горячее. Мгновенный и сделанный скорее рефлекторно чем осмысленно анализ организма показал, что я так сильно сжал кулаки, что когтями пробил кожу и экзоскелет, но я не обратил на это внимания. Ведь только сейчас вдруг осознал, что как никогда прежде понял Старших, что именно сейчас я наконец могу заявить что осознаю что ими двигало.

Я вновь столкнулся взглядом с обладательницей удивительно тёмных глаз. Все мои размышления, в реальном мире не занявшие и минуты, но для меня растянувшиеся на часы, были тут же отброшены в сторону, сейчас для них не время и не место. Для них вообще никогда не будет ни того, ни другого. Какая к чертям разница что и для чего я делаю, плевал я на парадигмы и восприятие, важен результат, а он пока что говорит в мою пользу! Я не монстр, я просто изменился чтобы выжить и помочь выжить другим, только и всего. Видимо я действительно устал, раз подобная чушь лезет мне в голову, или просто надоели взгляды шпиков, приставленных ко мне, что днями и ночами сверлят мне спину, или в конец довело ощущение тысяч массивов вплавленных в камень, каждый из которых может быть ловушкой! По возвращению в Коноху нужно будет снова выдернуть мальцов из их кабинетов и как следует намылить им бока, сразу полегчает, это уже не раз уже проверено.

Молчание всё затягивалось. Я как мог отогнал от себя тревожные думы, навеянные раздражением, собственными сомнениями и малой толикой глубокой тоски, свойственной лишь старикам, коим я по факту и являюсь.

А она всё стояла даже не думая уходить, а её удивительные глаза продолжали блуждать по моей фигуре, ровно как и мои по её. И зачем она пришла? Просто поглазеть или её подослали? Ещё один наблюдатель? Сторож? Западня? В голове роились десятки вопросов, но с уст сорвался один, самый неуместный из них:

— Как ваше имя?

Обладательница ярко алых чуть вздрогнула, словно бы только осознала себя. Целое мгновение я мог любоваться выражением растерянности на до того безупречном личике, которое однако быстро сменилось раздражением, всю глубину которого демонстрировали чуть нахмуренный тонкие бровки.

— Мне казалось мы уже были представлены друг другу, Тэкеши-сан.

Обиделась — подметил я, не сумев сдержать улыбку. Не мудрено, какая девушка бы не обиделась на подобную бестактность. Тем более если она принцесса одного из самых могущественных Кланов всего материка. Но всё же ситуация была донельзя забавной.

— Вы находите это смешным? — ещё чуть более холодно и отстранёно произнесла столь знакомая мне незнакомка.

— Да, — ещё чуть приподнимая уголки губ, ответил я, — Это действительно смешно.

— Так может быть растолкуете мне, что же именно вы нашли забавного в факте собственного пренебрежения и невнимательности.

А вот теперь она в ярости. Удивительно сколь живой оказалась её лицо. Нет, посмотри сейчас на неё обычный человек, то его взору предстала бы идеальная маска безразличия