едим младенцев, торгуем с демонами Подземного Мира, да крадём годы чужой жизни стоит лишь посмотреть нам в лица… Что ж, не думаю что нечто подобное может вас напугать. И тут, признаюсь, я зашёл в тупик. Если ничто из перечисленного не причём, то что тогда остаётся?

— И к чему вы пришли? — сухо поинтересовался Узумаки.

— К истокам.

Сказав это Кагуя встал со своего места и подошёл прямо к Ашине, тот даже не шелохнулся.

— Вы боитесь не нас, а ту, чьим именем нас нарекли. И тут я должен признать, что могу вас понять. Бояться живую Богиню не зазорно никому из ныне живущих. Кагуя Ооцуцуки действительно достойна подобного.

При звуках этого имени Глава Клана Узумаки всё же не смог удержать лицо, всего на миг, но его гостю хватило и этого. Узрев то что желал, он вернулся на облюбованное им место и замолк. Воцарилось тяжёлое молчание.

— Да, — наконец взял слово Ашина, — Всё так.

— Почему вы решили что с Заячьей Богиней мой Клан связывает что-то кроме имени и капель общей крови, что кстати течёт и в вас? Не молчите. Я в праве это знать!

— Потому что вас не должно быть, — спокойно ответил ему старик, на мгновение прикрыв глаза.

Не так он планировал эту беседу, совсем не так.

— И что я сейчас по вашему должен сделать? Удивлённо возопить? Состроить понимающую мину? Вы не ответили на мой вопрос, и сами это прекрасно осознаёте. Так что хватит этой игры, я жду ответа. Развёрнутого и полного.

— А если не получите его, то что?

— Ничего.

Ашина удивлённо посмотрел на своего собеседника, что несмотря на восклицания и грубый тон дышал всё так же размеренно и спокойно.

— Удивлены? Напрасно. Я ничего не сделаю, не потому что не могу, просто это бессмысленно. Я ценю жизни своих людей куда-как выше пустых обид. Однако я прибыл сюда чтобы понять можно ли вам верить, достойны ли вы дружбы и союза с моим Кланом, а эти понятия подразумевают искренность. Так что в каком-то роде ваше молчание и нежелание говорить дадут мне самый исчерпывающий из всех ответов.

Ашина снова поморщился. Очередная провокация не сработала. На все его уловки Кагуя отвечал просто и незамысловато. В его словах не было ни двойного дна, ни иных толкований, и поэтому их было крайне сложно обратить против него самого.

Он с самого начала не хотел чтобы Кагуя ступали на этот остров, он не желал говорить с ними. Единственное чего он жаждал, так это того, чтобы они держались как можно дальше отсюда. Но судьба распорядилась иначе. И теперь ему надо решать как поступить. Промолчать и нажить себе врага, а то что в случае его отказа говорить ни как иначе воспринимать их Кагуя не будут он не сомневался, или открыться и тогда… получить могущественного союзника, но только при условии что он ошибся.

Молчание затягивалось. Недопитый чай, в отставленных в сторону чашках, уже давно остыл, утратив прежний вкус и аромат, солнце забралось на вершину, щедро озаряя своими лучами мир под ним, но два старых воина до сих пор не проронили ни слова.

Кагуя решил всё первым. Быстро встав, он коротко кивнул хозяину дома и направился к двери, у самых створок которой его остановил тихий голос.

— Я живу уже очень долго.

Повернув голову но не отпуская руку с двери зеленоглазый ответил:

— Как и я.

— Но твои предки умерли молодыми, разве нет?

— Отца я убил сам и долгих лет жизни ему никогда не желал.

— А мать?

— Ей просто не повезло. Дитя обычной крестьянки, с которой провёл ночь один из членов ваших разведывательных отрядов, что порой забираются в глубь материка. Вряд ли она смогла бы выжить, даже если всё сложилось бы иначе.

— Мне жаль.

— Нет, не жаль. Да мне в общем-то и плевать на это. Былого не вернуть, а всю ту дань уважения которую мог, я ей уже высказал. Но в вы ведь не об этом хотели мне рассказать, разве нет?

— Да, не об этом… Я живу долго, так же долго как жили мой отец и дед. Последний застал времена когда Боги ещё ходили среди людей. То что для остального мира не более чем легенды да позабытые сказания, для нас — летопись и история. Мы помним и храним рассказы и повести о тирании Алчной Богини и знаем что она ещё жива. Веками мы уничтожали культы и секты в честь неё, предотвращали распри и войны, что кто щедро сеял по всему миру, но наш истинный враг оставался недосягаем для нас. Он затаился в тени, стал умнее и хитрее, но мы всё равно раз за разом срывали его планы. Так продолжалось долго, до тех самых пор, как мир не узнал про Клан Кагуя. Я уже сказал — вас не должно быть. Сенджу, Узумаки и Хьюга. Три клана — потомки двух братьев. Кагуя не было среди них.

— Но мы есть, — неестественно ровным голосом вторил ему зеленоглазый.

— Да. И факт того что в нас течёт общая кровь неоспорим. Ровно как и то, что в вас её больше. Однако откуда именно вы взялись — неизвестно. Ведь так?

— Если кто-то и знал, то он давно уже мёртв.

— Я так и думал, однако это ещё не всё. За какие-то несколько десятков лет, Клан Кагуя возвысился до небывалых высот. Словно заговорённые вы торили себе путь по трупам и головам других, филигранно избегая всех опасностей и невзгод, демонстриуя познания в областях в которых никогда не были искусны. Вас словно вела чья-то незримая рука, что ловко сметала с вашего пути все препятствия и опасности, оставляя лишь то, что могло пойти вам на пользу, сделать сильнее. И теперь Я тебя спрашиваю, Тэкеши Кагуя, кто ты — друг или враг?

Он промолчал. Застыв у двери он бездумно смотрел в окно, и в его глазах Ашина видел картины давно минувших дней. Вне всякого сомнения сейчас его гость заново проживает всю свою жизнь, смотрит на неё с других углов, тщательно выискивая любые детали что могут подтвердить или опровергнуть сказанное им.

Спустя несколько минут взор его приобрёл былую ясность, а сам Кагуя медленно направился к нему. Не доходя каких-то пары шагов до сидящего старца мужчина остановился и коротко бросил:

— Мой Клан и я сам не являемся проводником не чьей воли, кроме своей.

— И что же даёт тебе право это утверждать?

— Тот факт что я не должен был существовать. И будь всё так как ты говоришь, меня бы и не было.

— Это лишь слова, — возразил Ашина печально покачав головой, — Для меня они ничего