Если Сноуден стал символом тупика, в который зашли двусторонние отношения, то сирийская проблема отражала другой их аспект: необходимость совместно решать многосторонние проблемы, в которых обе страны были серьезно заинтересованы. В августе 2012 года президент Обама сделал сирийскому президенту Башару Асаду предупреждение: не заходить за «красную линию» и не применять химическое оружие против собственного народа. В Сирии вовсю бушевала гражданская война, а Россия и Америка по-прежнему не могли договориться о том, как положить ей конец и какой должна быть дальнейшая судьба Асада. 21 августа 2013 года поступило сообщение, что в окрестностях Дамаска была предпринята газовая атака и в результате применения отравляющего газа зарина погибли более 1400 человек. Министерство иностранных дел России распространило заявление, что «донесение о предполагаемой газовой атаке может быть ложным и ее могли инсценировать повстанцы»{764}. США и их европейские союзники настойчиво утверждали, что отравляющий газ был применен войсками Асада, и приступили к обсуждению ответных шагов. В Америке некоторые политики требовали от администрации нанести военный удар по Сирии. Кремль же старался любой ценой избежать подобного развития событий, поскольку хотел обеспечить Асаду дальнейшее пребывание у власти. Британский парламент провалил внесенное правительством Дэвида Кэмерона предложение, чтобы Великобритания совместно с США участвовала в авиационном ударе по Сирии{765}. Это поставило США в неудобное положение: им пришлось бы в одностороннем порядке осуществлять бомбардировки Сирии, притом что американская общественность в большинстве своем противилась этому, а Конгресс мог и не поддержать этого шага{766}.

Действия Путина в последующие несколько недель продемонстрировали его тактические таланты. Он осознал, что члены «Большой двадцатки» расходятся во мнениях относительно авиаударов по Сирии, и использовал Санкт-Петербургский саммит G20, проходивший в сентябре 2013 года, чтобы изложить свои аргументы против бомбардировок Сирии. Министр иностранных дел РФ поставил под сомнение сам факт, что у Сирии имеется химическое оружие, и отметил, что даже если это и так, то применили его повстанцы, тогда как президент Обама настаивал, что химическое оружие применил именно режим Асада{767}. Вскоре после саммита «Большой двадцатки» Путин нашел мощную трибуну для изложения своей позиции по Сирии: он опубликовал в газете New York Times колонку под названием «Россия призывает к осмотрительности», где утверждал, что военный удар Соединенных Штатов по Сирии неизбежно спровоцирует «новую волну терроризма» и что «это чревато полной разбалансировкой системы международного права и миропорядка». Он также подверг критике идею исключительности США: «Считаю очень опасным закладывать в головы людей идею об их исключительности, чем бы это ни мотивировалось»{768}. Путин также занял непреклонную позицию: США не должны наносить ударов по Сирии без санкции ООН – а Россия, обладая правом вето в Совете Безопасности ООН, безусловно, не позволила бы США получить такую санкцию.

На фоне дальнейшего углубления сирийского кризиса и отчаянных попыток Белого дома найти выход госсекретарь Джон Керри высказал замечание чисто риторического, как считали в Госдепартаменте, свойства – что Сирия могла бы избежать удара авиации, если бы ее правительство за неделю передало запасы своего химического оружия под международный контроль. Российская сторона немедленно ухватилась за эту фразу, и Лавров выдвинул предложение, чтобы ООН взяла под свой надзор арсенал сирийского химического оружия, с тем чтобы в конечном счете полностью вывезти его из Сирии{769}. На совместной пресс-конференции Керри и Лавров заявили, что Сирия избежит бомбовых ударов, если сдаст свое химическое оружие{770}. 27 сентября 2013 года Совет Безопасности ООН принял Резолюцию 2118, которая одобрила программу ликвидации запасов химического оружия Сирии под руководством Организации по запрещению химического оружия. Этот шаг позволил предотвратить применение военной силы против Сирии, а Путин проявил себя миротворцем, как и подобает государственному деятелю. Через несколько недель в ходе дискуссий в рамках Валдайского клуба Путин удостоился похвал одного из участников с американской стороны, утверждавшего, что инициатива Путина по Сирии «позволила президенту Обаме сохранить лицо»{771}.

Этот шаг президента Путина – после того как Россия накладывала вето на все резолюции Совбеза ООН, осуждавшие режим Асада за массовое уничтожение собственного народа, – получил положительный отклик во всем мире. Издание Forbes объявило Путина самым могущественным человеком в мире, а лондонская газета Times – персоной года и отвела Путину третью позицию в списке персон, вызывающих наибольшее восхищение в мире, – после Билла Гейтса и Барака Обамы{772}. Путин был также выдвинут кандидатом на Нобелевскую премию мира{773}. По утверждению его сторонников, Путин спас мир от военной атаки США на Сирию и инициировал процесс уничтожения сирийского химического оружия. Сделав Асада одной из сторон переговоров по урегулированию сирийского конфликта, Путин укрепил его легитимность: представители американской власти оказались перед необходимостью иметь дело с сирийским правительством. Для России и лично для Путина это была беспроигрышная ситуация. Хотя процесс химического разоружения Сирии потребовал больше времени, чем ожидалось изначально, к июню 2014 года, похоже, весь арсенал химического оружия был передан для уничтожения{774}.

Зато второе направление американо-российских переговоров – в рамках Женевского процесса по урегулированию, который должен был найти выход из гражданской войны в Сирии, – потерпело провал. Стало ясно, что невозможно усадить все фракции, представляющие сторону повстанцев, за один стол с правительством Сирии для серьезных переговоров. Путинский расчет, что Асад в конечном счете одержит верх над оппозицией, оправдался в июле 2014 года, когда тот стал президентом в третий раз. Выборы осудили на Западе, Башар же в своей инаугурационной речи заявил, что Женевский процесс окончен, хотя боевые действия по-прежнему были в разгаре. Россия добилась своей цели сохранить Асада у власти и оказать поддержку светским арабским лидерам в то время, как Ближний Восток сотрясали новые военные конфликты, а в Сирии, Ираке и Ливии все громче заявляли о себе новые исламистские группировки еще более экстремистского толка. Как заявил Сергей Лавров на заседании Валдайского клуба в 2013 году, России нужна «сильная светская Сирия», а оппозиционные Асаду силы на три четверти контролируются «Аль-Каидой». События на местах, судя по всему, подтверждали его правоту. Умеренно настроенная часть сирийской оппозиции была слабо вооружена и все больше сдавала позиции набирающему силу движению ИГИЛ – «Исламскому государству Ирака и Леванта», – которое даже «Аль-Каида» осуждала за чрезмерную жестокость.