Однако отношения двух стран всегда сильно страдали от воздействия внешних непредвиденных событий. Именно так и случилось 23 июня 2013 года, когда в московском аэропорту Шереметьево совершил посадку самолет «Аэрофлота», прибывший рейсом из Гонконга. На борту злополучного самолета находился беглый внештатный сотрудник Агентства национальной безопасности США Эдвард Сноуден, привезший несколько компьютеров с документами высшей степени секретности. Он начал раскрывать журналистам сведения о самых засекреченных программах АНБ и явно претендовал на место в одном ряду с сайтом WikiLeaks, ранее предавшим гласности колоссальный объем конфиденциальной переписки американского дипломатического ведомства. Сначала Сноуден объявился в Гонконге, но спустя несколько дней китайские власти, видимо, решили перевесить эту проблему на Россию и препроводили Сноудена на самолет до Москвы. Он привез массу файлов, касающихся американских программ прослушивания международных коммуникаций, и грозился, что раскроет еще больше сведений.

Тогда все снова воочию убедились, сколь непостоянна природа американо-российских отношений. Белый дом аннулировал заграничный паспорт Сноудена и настаивал на его выдаче в США для проведения над ним суда за разглашение секретной информации. Российская сторона тянула время, ссылаясь на отсутствие соглашения об экстрадиции. Накаленные дискуссии растянулись на пять недель, а Сноуден все это время пребывал в подвешенном состоянии, хотя в транзитной зоне Шереметьева его почему-то не было видно. Кончилось тем, что российские власти созвали для Сноудена пресс-конференцию с весьма странным составом участников – среди них были правозащитники – представители близких к Кремлю кругов. Они превозносили Сноудена как гражданского активиста, не побоявшегося продемонстрировать миру гнусные замашки американцев и изобличить все лицемерие Вашингтона, критикующего Москву за нарушение прав человека и одновременно шпионящего за собственными гражданами. Признав, что Сноуден сначала имел контакты с российскими дипломатами в Гонконге, Путин заявил, что Россия не получала от Сноудена «никакой информации», и намекнул, что предпочел бы не иметь этой проблемы. Как он заявил публично, «в любом случае я бы предпочитал не заниматься такими вопросами, потому что это все равно что поросенка стричь – визга много, а шерсти мало»{740}. Вместе с тем Путин назвал Сноудена «в известной степени новым диссидентом»[71]и по этому случаю сравнил его с известным советским диссидентом и Нобелевским лауреатом Андреем Сахаровым{741}. В итоге российская сторона объявила, что предоставляет Сноудену временное политическое убежище, хотя Путин настаивал, что беглому разоблачителю «придется прекратить свою работу, направленную на причинение ущерба нашим американским партнерам» на то время, что он находится в России{742}.

Реакция Вашингтона последовала незамедлительно. Ожидавшемуся сближению двух государств пришел конец. Белый дом объявил, что «в нашей двусторонней политической повестке с Россией в последнее время не наблюдается достаточного прогресса, чтобы проводить американо-российский саммит», и признал, что определенную роль в решении отменить саммит сыграло «вызывающее разочарование решение России предоставить временное убежище Эдварду Сноудену»{743}. Мало кто сомневался, что саммит был отменен именно из-за этого. В Белом доме добавили, что «этот шаг российского правительства подрывает длительную историю сотрудничества с Россией, сотрудничества, которое со времени бостонских взрывов переживало подъем»{744}. В двусторонних отношениях такого случая, когда глава одной из стран отменяет встречу на высшем уровне с главой другой страны, не бывало уже более полувека. В предыдущий раз это случилось в 1960 году: Никита Хрущев демонстративно прервал свою встречу с Дуайтом Эйзенхауэром в Париже после того, как над советской территорией был сбит американский самолет-шпион U-2. На сей раз причиной разлада был человек по имени Эдвард Сноуден.

После отмены сентябрьского саммита Обама призвал «сделать паузу» в отношениях с российской стороной, чтобы «заново оценить, в каком направлении движется Россия и каковы в связи с этим наши центральные интересы». Обама даже сделал несвойственный ему личный выпад, заметив, что Путин «иногда напоминает заскучавшего ученика на задней парте», но признал при этом, что его встречи с Путиным «обычно очень продуктивны»{745}. Российская сторона не заставила себя ждать с ответным выпадом. Министр иностранных дел Сергей Лавров на встрече с Джоном Керри в Вашингтоне бросил камешек в огород американцев: «Нам нужно работать по-взрослому». И язвительно добавил: «Мы надеемся, что это будет взаимно»{746}.

Как ни старался Обама преуменьшить значение того факта, что Медведева сменил Путин, язык жестов обоих лидеров во время их встреч никак не свидетельствовал о взаимной симпатии. Так повелось еще с их первой встречи в Москве, когда Путин был премьер-министром, и это стало особенно очевидно, когда в июне 2013 года Обама и Путин прибыли в Северную Ирландию на саммит «Большой восьмерки». Брюзгливые публичные реплики лишь подчеркивали новую реальность. Перезагрузка действовала успешно, пока в Кремле находился Медведев, по той причине, что у него с Обамой установились хорошие рабочие отношения. Именно это позволяло двум лидерам достигать согласия по самым спорным вопросам. В отсутствие личного взаимопонимания перезагрузка утратила устойчивость: как показывает эта книга, в американо-российских отношениях не происходит сколько-нибудь существенных подвижек, пока президенты двух стран лично не начинают продвигать двустороннюю повестку.

Пробуксовка инициированной Обамой перезагрузки выдвинула на первый план застарелую дилемму: как трактовать поступающие из Москвы неоднозначные сигналы. С одной стороны, Кремль безусловно желал встречи с президентом Обамой, главным образом из-за того, что этот саммит продемонстрировал бы значимое место России (и Путина) на мировой арене. С другой стороны, предоставлением убежища Сноудену Кремль послал Белому дому очень отчетливый сигнал. В Кремле вполне могли бы препроводить Сноудена из России в одно из латиноамериканских государств, предлагавших ему политическое убежище (правда, Вашингтон ясно дал понять, что тем это дорого обойдется), но предпочли оставить беглеца в России и выставить себя защитниками аутсайдера, который в одиночку воюет с антитеррористическими программами Америки. Какая жестокая ирония, если вспомнить, что в самой России полным ходом идут репрессии против оппозиции, в том числе под предлогом, что ее выступления способствуют росту экстремизма в стране. Краткосрочный политический выигрыш, который сулила поддержка Сноудена, очевидно, перевесил те выгоды, которые мог принести саммит с президентом США. Это ставит вопросы о том, как в Кремле устроен процесс принятия решений и каковы личные приоритеты президента Путина.