А если бы в экономических отношениях наметились существенные перемены к лучшему, могло бы это повлиять на политическое отношения двух стран? Как показывает опыт Германии, такое вполне возможно. Взаимозависимость Германии и России в экономической сфере определенно повлияла на характер их политических отношений. Россия сохраняет свое значение как поставщик энергоресурсов в Германию, с Россией работают тысячи средних и мелких немецких бизнесов. В этих условиях сотрудничество с Россией и поддержание добрых политических отношений остаются в числе императивов германской политики. И Ангела Меркель убедилась в этом вскоре после того, как заняла пост канцлера Германии. Оборот российско-германской торговли оценивается в 52 млрд евро и важен для Германии, экономика которой сильно зависит от торговли{724}. Несмотря на это, в 2013 году в германско-российских отношениях возникли трения, особенно после того, как Кремль в своих стараниях окоротить НКО ополчился против германских политических фондов, которые сотрудничали с российским гражданским обществом{725}.

Разумеется, Соединенные Штаты – крупная страна, для которой внешняя торговля не имеет такого же значения, как для Германии. Внешнеторговый оборот России с США составляет $41 млрд. Конечно, большую роль в таких отношениях играет географическая близость – и понятно, что крупнейшим торговым партнером для США является соседняя Канада. Но если бы и в США, и в России было больше людей, заинтересованных в двусторонних экономических отношениях, положение изменилось бы. Как заявляет бывший посол в России Джон Байерли, «нам необходимо больше сделок, которые создают заинтересованность с обеих сторон»{726}. В этом смысле Китай – явно противоположный пример. Хотя в политических отношениях США и Китая подчас проскальзывают нотки раздражения, американцы упрекают китайцев в несоблюдении прав человека, американский бизнес вполне успешно отстаивает свои интересы, прежде всего по той причине, что для США Китай очень важен как экономический партнер. В структуре внешней торговли США Китай занимает второе место после Канады. И Вашингтон не принимает в отношении Китая законов, подобных «Закону Магнитского», хотя налицо вполне очевидные свидетельства коррупции в Китае и жестокого обращения с заключенными в китайских тюрьмах. Этот факт вызывает особенно острое раздражение в России и, как считают в Москве, подтверждает наличие у США двойных стандартов.

Политика исполнительной власти США в отношении России временами грешит непоследовательностью. Бюрократические пертурбации времен Буша (в частности, упразднение в Госдепартаменте отдела по делам новых независимых государств, передача постсоветских государств в ведение европейского бюро, а государств Центральной Азии – в бюро по делам Южной Азии, а также аналогичные реорганизации в Совете национальной безопасности и Министерстве обороны, в результате которых ответственность за государства Евразии была разведена между разными структурными подразделениями) привели к тому, что чиновники, ответственные за российскую политику, лишились возможности оценивать ситуацию и свои решения в более широком контексте и больше не несли ответственность за политику в отношении соседних с Россией государств. А значит, отсутствовала координация действий между теми, кто отвечал за российское направление, и теми, кто отвечал за работу с другими постсоветскими странами. Национальный совет по разведке остается, пожалуй, последним из крупных американских ведомств, где Россия и Евразия до сих пор находятся в ведении одного подразделения, что помогает рассматривать регион как единое целое. За этой организационной перестройкой стояло политическое намерение принизить само понятие постсоветского пространства, где Россия до сих пор играет непропорционально большую роль. Понятно, какая логика стоит за отрицанием «сферы привилегированных интересов» России в Евразии, но реальность иная, по крайней мере в обозримом будущем, пока Путин настойчиво реализует свой внешнеполитический приоритет номер один – создание Евразийского экономического союза. Скрепляющие постсоветские страны узы пока еще достаточно прочны – это единый язык общения, торговые, образовательные, деловые, родственные связи, общие история и культура. Многие из соседних с Россией государств осознают необходимость балансировать свои отношения с Москвой и с другими иностранными державами, особенно в тяжелые для их экономики времена, когда Россия сохраняет значительное экономическое влияние в регионе.

Американо-российские отношения испытывали влияние и более общих внешнеполитических забот Москвы и Вашингтона. Так, при Путине Россия преследует четыре главные внешнеполитические цели{727}. Первая – и она становится все явственнее по мере того, как на Ближнем Востоке распространяется волна народных восстаний, – добиваться, чтобы ни одно крупное международное решение не принималось без участия России. Россия имеет право присутствовать за столом, когда решаются важные вопросы, мнение России следует уважать и прислушиваться к нему, а Совет Безопасности ООН должен служить площадкой для принятия всех крупных и значимых решений. Более того, американские чиновники замечают, что российская сторона чаще сосредоточивается на процессе, а не на результатах. Так, многосторонние переговоры по двум замороженным конфликтам, в Нагорном Карабахе и в Приднестровье, тянутся вот уже более двадцати лет, но Россия, судя по всему, не торопится найти выход из этих конфликтов. Дело в том, что пока конфликты не урегулированы, у России есть чем торговаться. Манера отдавать предпочтение разговорам вместо действий особенно ярко проявилась в процессе урегулирования ситуации в Сирии, и пока еще неизвестно, чем кончатся совместные американо-российские усилия по разрешению этого кризиса.

Второй целью российской политики является поддержание статус-кво на евроатлантической арене. Кроме того, Россия желает получить гарантии, что НАТО не будет расширяться на восток, а Евросоюз не станет включать в свой состав государства бывшего Советского Союза. Успешное создание Евразийского союза, включающего и Украину, означало бы успех стратегии России в этом вопросе. Еще одна внешнеполитическая цель – сдерживать и отбрасывать назад все попытки продвигать в России и соседних с ней государствах демократию западного типа, а также свести к минимуму возможность смены режима или нестабильности в каком-либо из государств Евразии. Себя Россия предлагает на роль охранителя автократических режимов в сопредельных государствах. Последняя цель, вернее группа целей, – как явствует из ряда документов Министерства иностранных дел, – продвигать экономические интересы России, в том числе и экономические интересы ее элиты, посредством привлечения западных инвестиций и технологий в проект модернизации России{728}.