Он стоял здесь, на острове в водах Атлантики, в окружении цвета общества, людей, которые управляли и будут управлять этой страной, которые никогда не поднимут на него руку, но могут изменить законы, если поймут. А они не поймут. Редж слышал это в пении Мосса. Тот пел так, словно мог открыть ворота мира, всем сердцем верил, что сможет это сделать. Но здесь, на острове, любезность, с которой обращались с Реджем, и подчеркнутое внимание к нему были лишь обратной стороной ненавидящего взгляда, тычка под ребра или удара кнутом. Оба этих лика были обращены к чернокожему, как к стене, которую нужно преодолеть или снести. И на этих лицах всегда мелькало опасение, которое тут же сменялось гневом или вежливостью. Словно они говорили: А, опять ты.

Именно это он хотел разрушить. Именно поэтому, как ему казалось, он приехал сюда. Это путешествие в рыбацкой лодке они отчасти совершили именно для того, чтобы услышать то, о чем не говорят вслух, и заставить Мосса это увидеть. Заставить Мосса понять. Но, сидя здесь, около костра и слушая пение Мосса, он чувствовал всю бесполезность своей затеи. Недостаточно просто увидеть, недостаточно просто сказать – и даже сделать. Редж мог доказать это Моссу – и Лену, подумал он, видя, как Лен беспокойно переступает с ноги на ногу рядом с ним, – и это принесло бы удовлетворение, но мало радости.

Радости? Он встретился взглядом с миссис Милтон.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, потом она кивнула ему и отвернулась.

Редж вздрогнул. Возможно, она худшая из всех.

Дикки снова вышел вперед, снова простер руки и исполнил соло последний куплет, до самого конца, когда он набрал в грудь воздух для последней строки, чтобы его голос перекрывал мужские голоса за его спиной, сливающиеся в один стройный аккорд.

– Я готов идти.

Его голос прорезал тишину вечера, ясный и чистый, как клятва, которую он принесет месяц спустя в белой церкви в Ойстер-Бэй, как обещание. Я готов идти.

Эвелин смотрела ему в глаза. А когда стихла последняя нота, она встала и бросилась в его объятия. Присутствующие, радуясь этому открытому проявлению любви с обеих сторон – высокий и сильный певец и хрупкая девушка в синем шелке обнимали друг друга, – захлопали в ладоши и одобрительно загудели.

Растроганный, Огден вышел вперед и поднял бокал:

– В молодости мы видим во сне предметы своих желаний.

Все повернулись к нему и притихли.

– Двадцать пять лет назад, когда Данк и Присс Хотон и мы с Китти приплыли в эту бухту и увидели на пристани объявление о продаже, мне больше всего в жизни хотелось иметь эту скалу посреди океана… за исключением, возможно, – Огден улыбнулся Китти, – моей жены.

Вокруг него распустились лепестки смеха. В небе медленно всходила луна.

– Чуть позже, в середине жизни, ты обнаруживаешь, что видишь во сне то, что у тебя есть. Ты оглядываешься и видишь своих детей, свой дом. – Он кивнул Эвелин и Джоан, сидевшим перед ним, потом оглянулся на Мосса. – А старикам, – медленно продолжал он, – снятся сны о том, что мы потеряем.

Огден улыбнулся и обвел взглядом всю компанию.

– Но сегодня я вижу, что ничего не потеряю. Сегодня мне кажется, что на этих скалах всегда будут устраивать вечеринки. Мы всегда будем здесь, всегда будем вместе. Этот вечер продолжится. И… – Он усмехнулся и снова повернулся к Моссу, подняв бокал. – Мосс об этом позаботится. Подхватит знамя.

Мосс широко улыбнулся отцу и, понимая, что от него требуется, поклонился – как будто взял корону, переданную ему вместе со словами отца, и возложил себе на голову.

– Мне, – Огден снова повернулся к гостям, – очень повезло стареть вместе с моими снами – о желаниях, о том, что у меня есть, и теперь о том, что я не потеряю, а передам дальше. И все потому, что тридцать один год назад я выбрал Китти. Все вы знаете, что главное в жизни – выбор спутника. Если вы остановите свой выбор на правильной девушке, вам не придется оглядываться назад. В жизни мужчины нет ничего важнее женщины, которую он выбрал. Послушай, Дикки. – Огден протянул руку и вывел вперед будущего зятя. – Честно говоря, даже с учетом требуемой скромности… – он умолк и вскинул бровь, вызвав очередной взрыв смеха, – ты сделал хороший выбор.

Он поднял бокал:

– За Дикки и Эвелин.

– Ура, ура! Дикки и Эвелин! – Вверх взметнулись бокалы, стаканы и бутылки.

Джоан вместе со всеми подняла свой бокал, растянув губы в улыбке. Мосс будет хранителем острова. Эвелин удачно выйдет замуж. Дикки сделал правильный выбор. Отец не хотел оставить ее за бортом, она в этом уверена. Но где здесь ее место? Почему хранителями острова не могут быть все? Почему не она? Джоан попыталась найти в толпе Лена, но не смогла и встретилась взглядом с Моссом. Он выглядел несчастным. Растерянным.

– Внимание! – Эвелин хлопнула в ладоши и потянула Дикки за руку. – Все в амбар.

– Вашу руку, Мосс Милтон, – сказала миссис Чивер, появляясь рядом с Моссом. – Если я упаду, то больше не встану, – призналась она и взяла его под руку.

– Я в полном вашем распоряжении, – любезно ответил Мосс, выпрямляясь.

После тоста гости, почувствовав себя свободнее, устремились вверх по склону холма к амбару; они захватили с собой бутылки, банки, стулья из столовой и даже маленький диван из передней. Готовясь к вечеринке, Огден купил два новых пластиковых термоконтейнера «Коулмен» в дополнение к двум оцинкованным, которые служили им много лет, и поставил на камнях рядом с амбаром. Все было продумано, и все было возможно. Дорогу показывал Мосс, а Эвелин, казалось, успевала везде – ее синяя с белым юбка, льнувшая к ногам, так и мелькала в толпе. Дикки следовал за ней, безупречный, вежливый и ловкий, с двумя стульями в руках.

– Божественно! – воскликнул Отси Мэтьюз, переступив порог.

Вдоль стен на гвоздях, вбитых в балки, висели керосиновые лампы, и Эвелин с сестрами Мэтьюз обошли амбар, зажигая их. Мосс сел за пианино, коснулся пальцами клавиш и замер, не желая нарушать тишину, растягивая сладостную паузу перед первой нотой.

– Мосс! – взмолилась Эвелин.

– Да, хорошо. – Он улыбнулся и начал с регтайма Джоплина, выстрелив быстрыми и яростными нотами; от него словно расходились волны дружелюбия и веселья.

На пороге появился Альдо Уэлд вместе с Огденом и Китти, за ними Пратты, потом Ламотты и Гулды, и амбар начал наполняться гостями. Мосс услышал, что с увеличением числа людей акустика помещения слегка изменилась.

– Командуй, Альдо! – крикнула Китти. И Альдо не заставил себя ждать.

– Выбираем партнера для танцев. Начинаем, – объявил он и кивнул Моссу, который тут же переключился на «Индейку в соломе», и гости разбились на пары, а затем на четверки и пустились в пляс. Сильный, раскатистый голос Альдо Уэлда объявлял фигуры: сначала направо, потом налево, потом до-си-до и поворот.