Богам, в которых не верил, Сильвенио теперь тоже молился.

– И мы еще не довели дело до конца.

– Ты думаешь, он?…

– Позже. Сейчас я хочу другого.

Сильвенио ничего не понимал, но страх уже цепко перехватил ему горло.

– Да. И рот. Это должен быть его рот.

– Забрал себе лучшее, да? Ну и ладно, пусть у тебя будет рот. А я…

– Ниже? Хорошо. Меняемся потом?

– Меняемся. Да.

Сильвенио ощутил, как его быстро и методично раздевают. Он забился в чужих руках, распахнул глаза и произнес дрожащим голосом:

– Не надо! Пожалуйста! Простите меня! Я не хотел… вас прерывать… я…

Лилео задрала голубое платье, усаживаясь у него на бедрах. Лилей вцепился ему в волосы, заставляя запрокинуть голову, и подвернул повыше свою голубую тунику. Их красные глаза горели любопытством и почти детским весельем.

– Все будет хорошо, – пообещали они хором, сладко улыбаясь.

На этот раз ладонь на его висок положил каждый со своей стороны.

* * *

Видимо, на придумывание очередных впечатляющих декораций Близнецы на этот раз решили усилий не тратить – в их состоянии это было, в общем-то, неудивительно. Сильвенио все еще чересчур отчетливо помнил, каким возбуждением от них повеяло, прежде чем он оказался здесь.

«Здесь» было жарко и пусто. Тьма, до того во всех предыдущих кошмарах ползущая за ним по пятам, теперь равнодушно покоилась двумя непроницаемыми стенами по обе стороны от пыльной дороги, простиравшейся от горизонта до горизонта. Точно над дорогой, зависнув навечно в точке полуденного зенита, в сером небе плавилось бледное, будто выгоревшее от собственного жара солнце, поливавшее бесплодную даль липким тяжелым зноем. Дорога в его свете казалась грязно-желтой.

Поначалу царила неестественная тишина, и Сильвенио просто шел вперед, напряженно поглядывая на молчаливо взиравшие на него черные стены, достигавшие, похоже, самого неба. В этот раз темнота не говорила с ним на разные голоса, не взывала к нему из глубины, не шептала и не завывала его имя. Ему даже оставили его воспоминания – большая редкость. Сильвенио подумал было, что зря так сильно боялся, раз уж Близнецы сейчас явно менее сосредоточены на нем, чем друг на друге, – но тут же одернул эту мысль. Они просто не могли оставить его в покое. Они слишком любили доводить свои иллюзии до совершенства.

Потом в душном горячем воздухе медленно начало разливаться неясное гудение. Сильвенио вжал голову в плечи, заозирался, но тьма продолжала оставаться пугающе неподвижной, как и вся остальная местность в виде прямой, как стрела, желтой дороги. Источник гудения обнаружился минутой позже, когда Сильвенио приблизился к рою каких-то мелких мошек, с громким жужжанием кружащихся в паре метров над дорогой. Мошки вопреки обыкновенному поведению насекомых при его приближении не разлетелись испуганно в стороны, а потянулись стайкой за ним. Часть из них облепили его руки и плечи и почему-то ни в какую не желали отцепляться, даже когда он неловко попытался их согнать. Через какое-то время ему встретилась на пути еще одна такая же стайка, присоединившаяся к первой. Потом появилась и третья. Сильвенио остановился было, размышляя, не лучше ли будет повернуть назад, раз уж дорога тянулась в обе стороны, но, естественно, когда он оглянулся – уже догадываясь, что увидит, – третья плотная стена мрака уже замыкала желтую дорогу, отрезая путь обратно. Впрочем, эта третья стена тоже не двигалась и вроде бы не собиралась его преследовать, значит, его ожидало что-то новое. Пожав плечами, он снова двинулся вперед.

Мошки вскоре начали липнуть к лицу. Как и в каждом кошмаре, этот не оставался постоянным: в нем, как и во всех других, присутствовала некая нарастающая величина. Только теперь этой величиной было количество мошек, и если сначала Сильвенио мог просто не обращать на них внимания, то по прошествии некоторого времени из-за них стало трудно идти: насекомые пытались залететь в рот или в ухо, садились на глаза, заползали под одежду, вызывая неприятную щекотку на коже. Он попробовал остановиться и подождать, пока они улетят сами. Бесполезно – мало того, что улетать уже прицепившиеся к нему явно не собирались, так еще и новая стайка мошек подлетела к нему сама. Не желая тем не менее топтаться на месте в качестве удобной приманки, он все-таки двинулся дальше, так как больше ему ничего не оставалось.

Неладное он заметил слишком поздно. Когда он почувствовал первый укус и в недоумении посмотрел на свою руку, вместо мошек на его локте уже сидели несколько довольно крупных пауков. Он стряхнул их – и обнаружил, что они успели прогрызть в рукаве неровную дыру, сквозь которую просвечивала бледная кожа. Пока он рассматривал эту дыру, начали превращаться и другие прилипшие к нему мошки, и он ощутил сразу несколько новых паучьих укусов.

Сильвенио побежал.

Пауки и не думали падать. Они цеплялись за одежду и кожу, прогрызая на бегу ткань, вонзали в него челюсти и острые мохнатые лапки. Еще не слишком больно – однако стряхнуть их уже не представлялось возможным. Еще одна партия навязчивых мошек бросилась ему прямо в лицо, мешая смотреть по сторонам, пока их сородичи один за другим превращались в пауков и каких-то ярко-красных жуков. Сколько-то копошилось в его волосах, но большая часть уже ползала по телу, кусая и щекоча. В основном они разъедали даже не саму одежду, но швы, на которых она держалась, причиняя тем самым двойное неудобство: швы были расположены, как назло, возле самых чувствительных мест.

Сильвенио в панике побежал втрое быстрее, как будто за ним снова гналась тьма, хотя это было не так.

И, конечно, рано или поздно это должно было случиться из-за закрывающих весь обзор мошек: он споткнулся. И упал.

Он неловко растянулся на дороге – его колени тут же намертво вросли в землю. Следом, стоило ему попытаться встать, вросли и руки – так, словно бы никогда и не существовало у него ничего ниже запястий, словно бы он сам всегда рос из этой пыльной бесплодной земли. К тому времени куртка и штаны, выданные ему когда-то очень давно, с десяток вечностей назад, Гишем, уже валялись позади погрызенными кусками бесполезной ткани. Насекомые теперь облепляли черно-красными движущимися потоками все его тело, похожие на новый обтягивающий костюм – так их было много. И становилось все больше и больше. До этого дня Сильвенио даже представить себе не мог, что нечто, настолько похожее на природное явление, на живых созданий, может оказаться настолько страшным. Мошки продолжали слетаться на него отовсюду и превращаться в жуков и