Аркадий, который только что сидел возле Паши и гладил его по плечу, тоже подходит к окну. Брецель морщится, достает из кармана очки и надевает их. Линзы отливают синим, на них почему-то больно смотреть. Очки Серафима заполнены потоком, и я думаю о том, что очки Брецеля работают по сходному принципу, но мне совсем не хочется знать, что прячется внутри стекол.

Эльза довольно улыбается. У нее такой вид, словно это она прислала поезд.

– Внимание-внимание! – торжественно объявляет Серафим. – На станцию «Маяк Чудес» прибывает самый чудесный из всех чудесных поездов – экспресс «Скрапландия».

– Тот самый? – с затаенным восторгом в голосе спрашивает Лилиана.

– Тот самый, – отвечает манул. – Я знал, что он никогда не опаздывает.

Как и у любого мира, у Меркабура есть свои тайны, мифы и сказки. Он похож на матрешку: стоит только одной сказке стать реальностью, как в ее пределах тут же находится новая. И так до бесконечности.

Я много раз слышала байку про поезд, затерянный где-то в мирах Меркабура. Скрапбукер, который попадет на этот поезд и доедет на нем до конечной станции, станет Самым. Только неизвестно, каким именно – самым счастливым или самым несчастным, самым сильным или самым беспомощным, самым веселым или самым печальным. Такой поезд-легенда, можно сказать «летучий голландец» Меркабура, если бы не одно «но». В обычном мире никто всерьез не верит в «летучих голландцев» и лохнесских чудовищ, но скрапбукер, не признающий чудес, – это нонсенс, это как пилот, который не верит в летающие машины. Легендарный поезд для скрапбукеров – как «Дисней-Лэнд» для советского ребенка в восьмидесятые. Все знают, что он где-то существует, но никто не надеется побывать там.

– Красивый, – говорит Аркадий. – Я согласен быть его машинистом в следующей жизни.

– Хранителем поезда интереснее, – говорит Серафим, а потом обращается ко мне: – Ты, конечно, слышала про «Скрапландию», но наверняка не знаешь, почему пассажир этого экспресса может стать «самым-самым», только неизвестно каким?

В голосе его звучит упрек. Елки-палки, а почему я должна знать ответ на этот вопрос? Ну почему он так меня не любит? Можно подумать, я ему наступила на любимую мозоль.

– Стать «самым-самым» может любой v.s. скрапбукер, – объясняет манул. – Такова природа его таланта – есть что-то одно, в чем он может быть самым лучшим. Когда поезд прибывает в конечную точку, поток проявляет в нем самое главное – его внутреннюю сущность, и усиливает в сотни раз. Есть одно «но»… Если это произойдет, то уже нельзя будет ни остановиться, ни отказаться: хочет он этого или нет, скрапбукер будет выполнять то, что ему предназначено.

– Значит, если я поеду на этом поезде, то узнаю о своем настоящем предназначении, – размышляю я вслух.

– Именно так, – подтверждает манул. – Но не каждый может стать пассажиром «Скрапландии». И не каждому дано добраться до конечного пункта.

– И как же на него попасть, на этот чудо-поезд? – спрашивает Илья.

– Приобрести билет, конечно. Муррмяу!

В ответ на гортанный кошачий звук в окно влетает самый настоящий воздушный шар размером с настольную лампу: белый с желтым купол обтянут сеткой, по бокам плетеной корзинки висят мешочки с песком. Из корзины торчит листок пожелтевшей бумаги, свернутый в рулон и перевязанный шнурком.

Шар зависает возле Серафима, который успел вернуться в свое кресло. Манул достает рулон, разворачивает его и читает вслух заголовок:

– Выдержка из правил перевозки пассажиров. – Он делает паузу, наблюдая за тем, как полосатый шар вылетает обратно в окно, а потом зачитывает правила: – Первое: количество пассажирских мест в поезде «Скрапландия» – одно. – Я слышу вздох разочарования – это Илья, он небось уже настроился на поездку. Между тем Серафим продолжает читать: – Второе: поезд «Скрапландия» подтверждает решение о выдаче билета тремя гудками. Третье: в качестве оплаты проезда принимается открытка, изготовленная желающим приобрести билет. В ней должно быть отражено и обосновано намерение возможного пассажира совершить путешествие. Четвертое: поезд следует по маршруту – «Меркабур – Кудапож». Изменение конечного пункта поездки не предусмотрено. Пятое: поезд не гарантирует доставку пассажира в конечный пункт, если не будут выполнены требования, указанные в полном перечне правил пассажиро-перевозки. Шестое: при посадке в поезд пассажир обязан отказаться от своего физического присутствия где-либо, кроме Меркабура. Подписание полного перечня правил перевозки перед началом путешествия означает полное и немедленное перемещение пассажира в Меркабур до окончания поездки. Седьмое: проездной билет возврату и обмену не подлежит. Его утеря недопустима ни в одном из миров. Отказ от поездки невозможен.

Когда манул заканчивает читать, в комнате на некоторое время повисает тишина. Все переваривают услышанное, включая меня.

Ко мне наклоняется Лилиана и говорит:

– Софья, ты должна попробовать. Ты принадлежишь ему, помнишь? Ты – идеальный скрапбукер для того дела, о котором мы с тобой говорили в моей визитке. Хорьку понятно, что этот поезд – идеальный шанс для тебя.

Я отлично понимаю, что она имеет в виду. Только самый-самый скрапбукер сможет справиться с Тварью. Только самый-самый сможет остановить Брецеля. Я вопросительно смотрю на человека в синих очках и длинном пальто.

– Путешествие на поезде может быть долгим, очень долгим. Я могу дать тебе ответ на твой вопрос прямо сейчас. – Голос Брецеля звучит совсем тихо, но я по-прежнему ясно различаю его слова, будто он говорит мне на ухо. – В этом поезде у тебя не будет выбора. А я дам тебе выбор. Ты будешь знать о себе все и сама решать, как тебе поступать.

– На самом деле, нет никакой разницы, – подает голос Эльза, и все оборачиваются к ней. – Есть один конечный пункт – твое предназначение и два разных пути к нему: ты можешь отправиться туда на поезде, а можешь – с Брецелем. Просто выбираешь: прилететь в незнакомый город на самолете или въехать в него на автомобиле. Если ты принадлежишь воздуху, то увидишь одну картину, а если земле – то другую, но суть пункта назначения от этого не поменяется.

Брецель смотрит на Эльзу с интересом. Жаль, что за синими стеклами не видно его глаз.

Поезд за окном останавливается у маленькой, будто игрушечной, станции и подмигивает мне огоньком, от чего в груди просыпается приятное легкое жжение, словно после антипростудного бальзама. В окно врывается ветер, треплет мои волосы, бросает их мне в лицо. Я откидываю прядь назад и говорю:

– Я хочу приобрести билет. Я попробую.

– Кто еще хочет? – спрашивает манул.

– Я хочу, – сразу же поднимает руку Илья.

– Это не для таких, как я, – качает головой Эльза.

– Я не умею делать открытки, – вздыхает Аркадий.

– Ты же знаешь, я нужна в городе, – разводит руками Лилиана.

Неужели, все еще свернувшийся калачиком, чуть заметно кивает головой – подает мне знак одобрения. Кресло Серафима вцепляется всеми когтями в пол, словно дает понять, что никуда не собирается. Шапкин смотрит на нас с таким видом, словно его только что спросили, как проехать на Альфа Центавру. На лице его читается усталость. Отпустил бы его Брецель, что ли…