Мочалову досталась вся бронетехника. Так уж получилось, но Вовке некогда было сетовать на это — он водил джойстиком как заведённый, превращая электронику и людей в барбекю. Из-за внезапно остановившихся головных машин колонны, она разом встала. Кое-где машины даже наскочили друг на друга из-за такой неожиданной остановки, внеся свою лепту в панику. Сориентировавшись по видеокамере, Вовка двинул джойстиком влево, отчего часть выскакивающих людей из кузовов грузовиков мгновенно превратились в тряпичных кукол, безвольно распластавшихся на бортах грузовиков или повисших, а кое-где и упавших на асфальт, при выходе из легковых авто или броневиков.

Некоторой части турок, из середины колонны, удалось проскользнуть вниз по склонам — по обеим сторонам дороги. Но если с одной стороны смертельный луч «сушилки» всё равно доставал их, со второй они попадали в «мёртвую зону» — там в засаде находились свои бойцы и никто из операторов станций не хотел рисковать, да и технически удавалось доставать цели только на самом верху их спуска.

Первая Отдельная быстро перегруппировалась, превращаясь из охранного подразделения в боевое. Заняв позицию вокруг небольшого пятачка на левом склоне горной дороги, возле РЭБ, бойцы Ильи начали огрызаться короткими очередями. Поняв, что только здесь туркам ничего не грозит от неведомого оружия, около четырёх сотен бойцов противника рванули в сторону «сушилки», пытаясь прорваться через кольцо окружения.

Вовка, выскочивший из «Красухи», мгновенно понял всю сложность ситуации и попытался ухватить за шиворот бушлата свою ненаглядную, стоявшую в последнем пикете оцепления станции с наплечной радиостанцией.

— Валя, бегом в КУНГ! — заорал он.

— Нет, Володенька, нашим связь нужна! — мотнула она головой.

Как раз в этот момент к ним подбежал постоянно пригибающийся к земле Илья и попросил связаться со штабом операции.

— Товарищ генерал! Прошу подкрепление! Прорыв турок!

— Илья, бросайте технику и отходите! — велел ему «папа Мишка».

— Никак нет, тарщ генерал! — возразил ему Ермолаев.

— Твою дивизию! Мне Олег глаза на жопу натянет, если с вами что-то случится! Сколько против вас турок?

— До батальона! Но тоже не рискуют наступать в открытую! Зажали рядом с РЭБ, а тут не развернуться! — орал Илья, пытаясь перекричать выстрелы.

— Я сейчас дам команду на выход одного из резервов! И организую вам воздушную поддержку. Продержитесь полчаса! Не больше!

— Понял вас, тарщ генерал! Продержимся!

— Майор! Только не геройствуйте!

— Постараемся, но «сушилку» им точно не взять! Не дадим! Без неё нам труба будет! Капитан Мочалов до сих пор поливает турок из излучателя, отсекая остатки их людей.

— Я уже понял, что с тобой спорить не получится, — буркнул тот. — Но никаких контратак до подхода помощи! Это приказ!

— Так точно! Понял!

Там же. Через полчаса

Двенадцать «трёхсотых», из них трое тяжёлых — таков был итог получасового боя Первой Отдельной. Хорошо, что никого не убило. Турки дважды пытались пойти в атаку, но быстро останавливались и отступали, оставляя за собой много убитых. В какой-то момент времени они прекратили свои попытки прорыва, нечасто постреливая — у них заканчивался запас патронов.

Подразделения 7-горной, спецназа и чеченцев постепенно сжимали кольцо окружения — к этому времени «сушилки» получили приказ свернуть свою работу из-за возможного попадания в луч своих же бойцов. Однако турки это тоже поняли и предприняли атаку на ту станцию, в которой был Мочалов — сразу за ней находилась узкая тропа, уходившая к соседнему перевалу. Прикинув все «за» и «против», турки рискнули прорваться через кольцо окружения именно здесь и сейчас — прождав ещё немного, для них было бы поздно что-то предпринимать. Но и Илья понял, что у них цейтнот — турки пошли в решительную атаку, а подкрепление ещё не подошло. И он решился…

В тот день бойцов Первой Отдельной, что годом назад участвовали в рукопашной, было не сорок один, а в двое больше и каких — командиры подразделений и их подчинённые, прошедшие реальные боестолкновения и набравшиеся опыта. Элита ЮнАрмии, снова вставшая на пути агрессора и решившая закрыть грудью прорыв противника и заодно станцию РЭБ, в которой сейчас колдовал Вовка.

— Вали тварей! — почти также, как в тот знаменательный день, чуть больше года назад, Илья заорал во всю глотку, выхватывая сапёрку.

И тут же «бешеные» и другие бойцы Первой Отдельной пришли в движение, острым клином рванув навстречу туркам и азерам. Сколько до тех было… метров двести, не больше. Но такую дистанцию юнармейцы преодолели очень быстро — почти со спринтерской скоростью. И турки, как и остальной сброд, с удивлением заметили меняющийся облик атакующих — слишком велика у тех была ненависть к врагу — эмоции у бойцов Первой Отдельной просто зашкаливали. Бледность и заострённые черты лица стали маской всех и каждого из людей Ильи. А ещё возросла скорость, став просто фантастической. «Клин» врезался в гущу оставшегося в живых противника, пройдя первые ряды как раскалённый нож в масло. А дальше с «клином» произошли метаморфозы — словно бутон розы он стал набухать и вскоре «распустился», вывернувшись наизнанку.

Внезапно среди юнармейцев прогремел клич «Никто кроме нас!», поданный Леной Сколковой. Звонко и мощно облетевший окрестности и так к месту и вовремя сказанный. Именно он дал начало к мгновенному перестроению и атаке в том же бешеном стиле, как с «шоколадками». Мгновенно и почти синхронно — словно у бойцов Первой Отдельной включился коллективный разум.

Нападавшие только-только начали перегруппировываться, когда на них обрушился настоящий шквал ударов сапёрными лопатками. Руки, ноги, головы — всё отлетало со скоростью ускоренной перемотки в фильме. Взгляд каждого бойца элиты ЮнАрмии сменил ничего не значащую равнодушную маску на злобный оскал. Это было необычно и… страшно. Из числа противника лишь единицы смогли хотя бы замахнуться на атакующих, но последующие действия тех вызвали откровенный испуг — «бешеные» стали пропадать. Пусть на секунду, но когда приближающийся к тебе человек внезапно пропадает из поля зрения и вдруг оказывается уже рядом с тобой, а потом бьёт остро отточенной лопаткой… Бум! И ты уже ничего не чувствуешь…

Хасанов, только что прибывший к «сушилке» со своими бойцами как подкрепление, смотревший на этот удивительный бой в бинокль — они не успели каких-то несколько минут, неожиданно и судорожно взглотнул.

— Это не люди! — резюмировал он, переглянувшись со своими бойцами. — Я такого никогда не видел. Я говорил Иналу, что их вид обманчив?

— Да, Заурбек, — кивнул один из чеченских командиров —