— Случай? — удивился Степан.

— Смерть нашего отца, — ответил Василий. — Смерть отца и послужила началом конца банды Проньки.

— И моей карьеры, — добавил Степан с едкой усмешкой.

— И ей тоже, — подтвердил брат, даже не заметив этого. — Когда после похорон отца между нами состоялся тот памятный разговор, я сделал некоторые выводы, которые тут же легли в основу плана: Васька Носов, золото скопцов… — я вдруг почувствовал, что между всем этим существует едва уловимая связь, которую надо деликатно нащупать. Тогда созрел тот самый проект, который я изложил руководству ОГПУ, получил одобрение, и начал действовать.

Мы внедрили в «коммуну» Носова мою супругу. Нам нужен был свой человек в логове.

— А откуда вы узнали про «коммуну», про то, что в ней верховодит скопец Носов, и про его связь с бандой Проньки? Сам же говорил, что никаких зацепок не было.

— Про скопцовское гнездо мы узнали оттуда, откуда и ты, — усмехнулся брат. — Мы того шашлычника намного раньше раскололи. Горовой тонко направил тебя на эту мысль, и ты мгновенно попался на удочку.

— И Альбину вы внедрили раньше, чем следствие по делу Проньки поручили мне?

— Да. И следствие по банде поручили тебе опять же по моей рекомендации, — продолжил Василий. — Я был рад, когда Горовой представил тебя как самого толкового следователя Управления.

— Сначала представил, а потом подставил, — ухмыльнулся Степан.

— Увы, но и ты был виновен в том, что случилось, — ответил Василий. — Твоя упорная любознательность подставила операцию под удар. Вся работа по ликвидации банды встала на грань провала. Ведь все шло до того хорошо: Альбина умудрилась так расположить к себе Носова, что стала его тенью. А ты…

— Подлая сука! — прорычал Васька, и все посмотрели в его сторону.

Услышав очередной оскорбительный выпад, женщина подскочила, как на пружине, и сильным ударом ноги в голову свалила Носова лицом в гипсовую пыль. Василий проследил за ее выходкой с улыбкой участия и, потеряв интерес к поверженному, продолжил:

— С помощью Альбины мы добились многого. А когда дни банды были сочтены ты, братуха, своим чрезмерным рвением сделался для наших достижений угрозой.

— Но вы могли как-то объяснить мне мою неправоту, — сказал Степан угрюмо. — Что, не нашлось других способов вывода из игры?

— Представь себе, нет, — ответил брат с ухмылкой. — Изначально я пытался придумать более безболезненные методы. Для этого мы закрыли тебя в изолятор, чтобы не путался под ногами. Потом устроили побег в надежде, что скроешься на время и предпочтешь переждать. Но ты попер на рожон и едва не спутал наши карты, заявившись в «коммуну». Тогда ничего не оставалось, как обвинить тебя в бандопособничестве и упрятать понадежнее. Альбина написала донос, а Горовой… Ну, сам помнишь.

— Да, тут все получилось не так, как я задумал, — покачал головой Василий. — Раз уж ты «накуролесил», я решил извлечь из твоего ареста иного рода выгоду для пользы дела. Разгром банды Проньки, казалось, ставил точку над «i». Тебя можно было бы освободить и с извинениями восстановить в должности. Но мне не давал покоя клад скопцов.

Страсть к кладоискательству мне привил еще покойный отец — своими рассказами о скопцах, об их кормчем Сафронове и дочери его Анне. Я никогда и никому не рассказывал об этой своей страсти. Видимо, она и подтолкнула меня к выбору профессии. Я вдохновенно, как поэт, занялся поисками сокровищ, возвращая их государству. Тогда я было оставил мечты о кладе скопцов, считая существование его легендой. А вот когда скопец Носов убил нашего отца, вот тогда я и призадумался!

Работая по ликвидации банды Проньки, я одновременно прощупывал эту нить через Альбину и Носова. Васькина уверенность в существовании клада пробудила во мне те надежды юных лет. И тогда я поставил перед собой цель: или отыскать этот легендарный клад, или убедиться в том, что сокровищ не существует! Я решил не отдавать клад государству, так как на протяжении всей сознательной жизни привык считать его только своим и ничьим больше.

— Поэтому ты спас Носова во время ликвидации банды, выведя его из игры? — не сдержался Степан.

— Да потому, что считал его единственной зацепкой, которая может привести меня к сокровищам скопцов, — ответил брат без промедления.

— Ну а я? Почему ты не освободил меня, а подвел под суд и приговор?

— В отношении тебя, братуха, были несколько иные задумки! Ты должен был некоторое время провести в лагере и обозлиться на весь белый свет за несправедливое осуждение! Затем я планировал освободить тебя, но преподнести это так, чтобы ты стал благодарен мне за это! Я хотел натравить тебя на Ваську, убедив в том, что только он причина всех твоих несчастий. Степан Калачев должен был стать злым гением для Носова, и тогда, я был уверен, это заставило бы того поспешить с поисками клада, чтобы побыстрее удрать с ним за границу. Кладом скопцов должны были заниматься только мы с тобой, братуха! И мы бы сделали это, но… к сожалению, случилось то, что случилось: меня вдруг занесли в список «врагов народа» и вынудили, бросив все, спешно покинуть Россию!

Василий замолчал. В подземелье зависла гнетущая тишина, пока от реки не донесся призывный гудок катера…

Сигнал, посланный с катера, заставил Василия вскочить с ящика, на котором он сидел, и взглянуть на часы.

— Черт возьми, нам следует поторопиться! Фридрих, бери флаг и мухой лети к реке. Покрутишь им над головой — и обратно.

— Для чего? — спросила Альбина в недоумении.

— Это знак для них, что еще час придется подождать, дорогая. Нужно выкопать деньги, сложить их в ящики и перевезти на катер, — ответил Василий.

Он направил в сторону Яшки пистолет.

— Ты, поднимайся на ноги и берись за лопату!

— Что ж, поработаем, — пожал плечами Яшка и двинулся в указанном ему направлении. — Для нас это пара пустяков. Для нас это…

Проходя мимо генерала, Яшка вдруг быстрым как молния движением нанес тому сильный удар в лицо. Из разбитого носа Василия хлынула кровь. Он отступил, мотая головой, но потом, бросив пистолет Альбине, ринулся вперед. Нанося удары противнику, генерал так махал кулаками, словно орудовал кузнечными молотами у наковальни. Один, самый мощный, угодил Яшке прямо в висок. Хромой осел на землю и лишился сознания.

— Нос не дорос, — заявил Василий, потирая ушибленный кулак и трогая разбитое лицо. — Жаль только, теперь самому придется копать.

После того как Альбина остановила кровотечение, генерал снял свой перепачканный китель, засучил рукава рубашки и взялся за дело. Копал он быстро и умело. Не прошло и десяти минут, как острие лопаты ударилось обо что-то твердое.

— А теперь приступим к самому главному — к ритуалу! — объявил Василий, отбрасывая лопату и поднимая Носова. — Тебе предоставляется право открыть ящик и потрогать деньги, к которым ты так долго и настырно стремился!