28 ноября 1918 года заместитель председателя Петроградской губернской ЧК В.Н. Яковлева телеграфировала С.И. Аралову (в копии – К.Х. Данишевскому): «Генштаба Трофимов Владимир Владимирович на основании непроверенных сведений подозревается в сношениях [с] иностранной контрразведкой. Арестован [на] квартире Ховена – вероятно, агента германской контрразведки. Если на основании этих данных нет препятствий [к] дальнейшей его службе – телеграфируйте». На телеграфной ленте К.Х. Данишевский наложил резолюцию: вышлите Трофимова в «Серпухов, [в] распоряжение Реввоенсовета Республики», т. е. в Полевой штаб. Также поставил свой автограф под резолюцией С.И. Аралов[1105]. Так с легкой руки «первого руководителя ГРУ» вышел на свободу и получил возможность вести работу по разведывательному обеспечению наступательных операций германский шпион В.В. Трофимов.

5 января 1919 года В.В. Трофимов, докладывая из Дерябинской тюрьмы начальнику Полевого штаба Реввоенсовета Республики генералу Ф.В. Костяеву о незаконных (?) арестах военных специалистов, заявил: его арестовали 20 ноября 1918 года «на квартире некоего Ховена, куда зашел снимать помещение для своих вещей, ибо предстоял… отъезд в Серпухов к настоящему моему месту служения»[1106]. Здесь В.В. Трофимов фактически признался в том, что вошел в контрреволюционную организацию – Всероссийский национальный центр; упоминаемого им члена «центра» Г.Н. Ховена расстреляли по приговору внесудебной тройки ВЧК от 13 января 1920 года.

Докладные записки Трофимова и руководителя подпольной агентурной сети Б.П. Полякова руководству Полевого штаба уточняют существующие представления об «успехах» военной контрразведки в конце 1918 – начале 1919 года. Фактически Отдел военного контроля Регистрационного управления Полевого штаба, переданный в январе 1919 года в структуру ВЧК и переименованный в Особый отдел, так и не смог доказать виновность Бориса Полякова. 16 января 1919 года арестованные генштабисты М.М. Загю, С.М. Языков и Б.П. Поляков доложили из заключения Главкому И.И. Вацетису, начальнику Полевого штаба Ф.В. Костяеву, С.И. Аралову и председателю Реввоентрибунала К.Х. Данишевскому о переводе в Бутырскую камеру. Первые двое числились за Президиумом ВЧК, третий за Особым отделом ВЧК (дело находилось на контроле заместителя заведующего отделом А.В. Эйдука)[1107]. Командированный в распоряжение начальника ЦУПВОСО Языков 14 января просил члена коллегии ВЧК Я.Х. Петерса разрешить ему похоронить умершего 10 января брата – сотрудника управления военных сообщений МВО. Вопрос был решен[1108]. 18 января Загю и Языков составили обращение к Федору Костяеву и Семену Аралову: «Совершенно необходимо, не ограничиваясь данным нами словесным объяснением, предоставить нам возможность представить письменный доклад, основанный [на] приказах Реввоенсовета и других многих документальных данных второго отдал ЦУВС, настоящий состав которого, очевидно, мало знаком [с] настоящим положением вещей. [О] последующем прикажите уведомить». В ВЧК решили телеграмму направить только по второму адресу – Аралову[1109]. Надо сказать, компания, осаждавшая Костяева рапортами, подобралась изрядная: так, например, генерал-майор Сергей Языков бежал из Советской России и принял участие в Белом движении на юге в составе ВСЮР, умер в эмиграции[1110].

31 января С.И. Аралов запросил о деле Б.П. Полякова. Получил ответ: дело генштабиста передано на рассмотрение Президиума ВЧК с заключением А.В. Эйдука «об освобождении без права занят[ь] ответственную должность». Вероятно, достаточных оснований для обвинения не было, но чекисты советовали, что называется, перестраховаться. Решение об оставлении на службе, но на второстепенных должностях будет распространено в годы Гражданской войны. Аралов 1 января принял телеграмму «к сведению»[1111]. Борец с Советской властью избежал расстрела.

Особый отдел ВЧК арестовывал отдельных сотрудников Полевого штаба и в дальнейшем. 19 октября 1919 года арестовали состоящего для поручений при начальнике Полевого штаба А.М. Зайончковского, 10 ноября – начальника довольствующего отделения хозяйственной части А.А. Галли и его помощника А.К. Островинского (последнего уже 18 ноября освободили и вернули на прежнее место службы)[1112]. Не исключено, что арестовали прикомандированного к Полевому штабу В.К. Петровского (в приказе по ПШ указано, что он направлен «в распоряжение ОО ВЧК»)[1113].

Арест бывшего генерала старой армии Андрея Медардовича Зайончковского примечателен особо: именно он сумел предупредить белых о высадке у них в тылу ударной группы[1114], а впоследствии стал важнейшим информатором сотрудников ОГПУ по делу «Весна» (бывших военных специалистов) 1929–1930 годов[1115]. Таким образом, чекисты не только взяли изменника, выдавшего белым важный оперативный секрет, но и сумели, скорее всего, уже тогда заставить его работать на себя. Действительно, Особому отделу было чем гордиться.

5 августа в оперативном отделении Оперативного управления Полевого штаба не оказалось карты, вычерченной накануне. 15 августа дело о пропаже карты рассмотрело Распорядительное заседание Революционного военного трибунала Республики, которое постановило: «Судебного преследования по делу не возбуждать в виду неимения улик по обвинению кого-либо в краже карты, а наложить на начальника оперативного отделения дисциплинарное взыскание за допущенные беспорядки в отношении заказа и хранения секретных карт». Принимая во внимание, что пропажа карты произошла в первые дни переезда Полевого штаба в Москву, «когда дела и карты оперативного отделения еще не были должным образом разобраны и уложены», начальник штаба Павел Лебедев счел возможным ограничить наказание «на этот раз» объявлением «выговора начальнику оперативного отделения Генерального штаба М.Н. Земцову за допущенное нарушение порядка в оперативном отделении»[1116].

13 декабря 1920 года в «Сводке правил о штатных сотрудниках, прибывающих на службу, из командировки, из отпуска, отбывающих в командировку, отпуск, к новому месту службы», объявленной в приказе помощника начальника штаба Н.Г. Хвощинского № 303 от 13 декабря 1920 года представляет особый интерес 5-й пункт – «О сообщении в Особый отдел ВЧК о[бо] всех командированных. На основании телефонограммы за № 7147/38180 Оперативного отдела Особого отдела ВЧК от 6 ноября с.г., в разъяснение телефонограммы № 37629 от 19 октября с.г. приказываю: всем начальникам управлений, частей, инспекций, отделов и отделений под личной ответственностью срочно сообщать в письменной форме в Оперативный отдел Особого отдела ВЧК о[бо] всех командированных по делам службы сотрудниках. После возвращения командированных на место службы приказываю: тем же лицам срочно сообщать об этом в письменной форме туда же. Разрешения на право выезда от Особого отдела ВЧК не требуется. Учреждения не ограничены в правах командирования ими лиц»[1117].