Мигель работает с утра до вечера. Я вижу его то окапывающим деревья, то поливающим цветы в клумбе, то стригущим траву, которая растет слишком быстро. Он никогда не отдыхает, но ровно в полдень садится на плоский белый камень у ограды и принимается за обед. Маленькой я любила подкараулить его в этот момент, и он каждый раз угощал меня чем-то удивительным, даже если это было обычное яблоко, или печенье, или горсть малины. У него это было почему-то гораздо вкуснее и необычнее, чем дома. А еще мы разговаривали.

— Ты ешь, как птичка, — улыбается Мигель. — Точно, как та, что вон там порхает с ветки на ветку. Видишь?

— Тогда, может, я и была раньше птицей?

— Нет, — качает он головой. — Ты была ангелом. Ты и сейчас ангел, только пока маленький.

— А ты?

— Со мной все очень просто: я был деревом с крепким и толстым стволом и глубокими корнями.

— Значит, ты был секвойей. Я расскажу маме, вот она удивится.

Мы сидим, слушаем, как дышит сад, и молчим. Я люблю с ним молчать, наверное поэтому мне так легко с ним говорить.

— Мигель, о чем ты думаешь?

— Ни о чем особенном. Просто вспоминаю, как мои ветви шевелил ветер, как на них садились птицы. Но это было слишком давно.

— А кем ты был еще раньше, до того, как стал деревом?

— Просто человеком, человеком своего племени. Я ведь тебе рассказывал, помнишь?

— Конечно. О племени майя.

— Верно. Нас было много, мы многое умели и строили большие каменные города. Но однажды мы покинули их и ушли в джунгли, чтобы стать деревьями.

— Все-все?

— Да, все племя. Мы бросили свои дома, дворы, домашнюю утварь. Бросили все и ушли.

— Почему? Разве такое может быть, Мигель? Расскажи.

— Города убивали нас, делали ненасытными и даже жестокими. Когда мы это поняли, то ушли, чтобы не начать убивать друг друга. Спасти тот кусочек солнца, который был в каждом из нас.

— Когда-нибудь я вас всех обязательно нарисую, все племя. Обещаю.

— Да. Все так и будет.

— Откуда ты знаешь?

— Так говорит мой бог, а он никогда не ошибается.

— А бог — это что?

— Это начало всего, что ты видишь, всего, что вокруг. Без него ничего не было, нет и не будет. Он вечен, и он во всем.

— Значит, и во мне тоже? Тогда я хочу с ним познакомиться.

— Ты с ним уже знакома, только сама об этом не догадываешься. Тебе надо немного подрасти.

— А как я узнаю, что уже подросла? Мне не хочется ждать слишком долго.

— Это случится, когда ты научишься чувствовать чужую боль как свою. И тебе не придется слишком долго ждать.

— А вот еще… Если бог вечен и он в каждом из нас, почему люди умирают?

— Люди не умирают. С концом одной жизни наступает другая. Это как пересесть из старой лодки в новую, чтобы плыть дальше по реке времени.

— Куда плыть, Мигель? И зачем?

— За тем, что каждый из нас стремится найти. Свое отражение, свою тень, а на самом деле — себя. Ведь каждый человек лишь половина целого, половина того, чем может быть, вот он и ищет недостающую половину. Но одной жизни для этого бывает мало.

— А когда находит, то что?

— Это очень трудно объяснить. Представь, что ты дерево или цветок магнолии. И бог у тебя внутри начинает смеяться.

— Ты так понятно и просто все объясняешь, а мне почему-то ужасно не хватает слов. Они такие непослушные.

— Зато ты рисуешь. Твои рисунки умеют говорить лучше всяких слов, — Мигель кряхтя поднимается с камня и гладит меня по голове. — Ну, беги домой, становится жарко. Солнце палит так, как все люди майя вместе. Пора приниматься за работу. Еще очень много надо успеть.