а может и больше. И потом совсем тихо и быстро, будто боялся, что Эркин уйдёт, не дослушав. – Нельзя мне нигде светиться. Висит на мне. Я за шмотьё это, за жратву… как не в себе был, зверем стал. Он у костра спал. Не проснулся. И ещё… – Андрей безнадёжно махнул рукой. – Жру хлеб его и думаю, что ж я такое делаю, кто ж я после этого… И дрожу весь… Живой… Выскочил…

Андрей замолчал не в силах справиться с дрожащими прыгающими губами, и Эркин смог перевести дыхание и медленно, через силу отвести глаза. И опять как тогда. Он может встать и уйти. И Андрей не будет в обиде, потому что знает: только случайность не свела их тогда у костра. И один из них остался бы лежать мёртвым. Эркин сколько раз натыкался на такие трупы, раздетые, скрюченные, у погасших костров. Но не один же Андрей там убивал. За кусок хлеба. За пару сапог. За крепкую куртку. Эркин с усилием раздвинул губы и сказал:

– Хорошо, что мы тогда ночью не встретились.

Андрей смотрел на него и моргал, будто просыпался. И, наконец, выдохнул:

– Эт-то да, это ты конечно…

Андрей вытащил сигарету, долго закуривал, пока не перестали дрожать руки.

– А… вернуться не думал? – осторожно спросил Эркин.

– Некуда, – просто ответил Андрей. – Да и не к кому. А у тебя? Есть куда?

– В питомник, – усмехнулся Эркин. – Знать бы ещё, где он стоял.

– То-то. Я и думал… Забьюсь куда поглубже запечным тараканом, и хрен меня выковырнешь. А тут… И свалить некуда. Везде одинаково.

Эркин угрюмо кивнул.

– Завтра на станцию?

– Воскресенье. Глухо. Если только русские с чем подвалят. А на рынке опасно.

Андрей в несколько затяжек докурил сигарету, плевком отправил окурок к памятному пню.

– Пошли, пожрём чего-нибудь.

– И то.

По Цветному болтаться – ни хрена не заработаешь, но и шарахаться от каждого встречного не надо. Тоже – не малое дело… А завтра? Вот будет завтра, завтра и подумаем.

На воскресенье нежданно свалилась работа.

Пока Эркин с Андреем отсиживались у пруда, Женя купила дрова. Пиленые, но не колотые. И не одна Женя.

Эркин только присвистнул, узнав, что тут было днём.

– Ешь, – Женя подложила ему ещё каши. – И молока бери. Кашу с молоком едят.

– Мгм, – более внятно у него не получалось из-за набитого рта.

– Так вот. Разбитные такие ребята. Даже образец показывают. Хорошие такие, сухие дрова.

– Образец сухой, – уточнил Эркин.

Женя засмеялась.

– Ну вот. Привезут завтра. С утра. Я купила, Элма, Старая Дама, да все. Колоть тебе, не переколоть.

– За Андреем схожу. И сделаем.

– Один не вытянешь?

– Ему тоже заработок нужен, – Женя замялась, и он быстро вскинул на неё глаза. – А что?

– Понимаешь, меня ведь впрямую о тебе спросили. Я не сказала, что ты с напарником работаешь.

Эркин задумчиво облизал ложку.

– Та-ак. Тебе я работаю за жильё. Тут без напарника. А остальным… остальным-то за деньги. Ведь… ведь о плате ты не говорила?

– Нет. Я сказала только, что не буду против, чтобы ты и им поколол.

Эркин кивнул.

– Когда привезут?

– Сказали утром. Я грузовик заказала.

– Утром… Ладно, на рассвете сгоняю.

– Подлить ещё?

Он вздохнул и покачал головой.

– Всё. Наелся.

Алиса исподлобья следила за ним весь ужин и, когда Женя понесла посуду на кухню, вдруг спросила.

– А сегодня тебя не обижали?

Эркин вздрогнул и посмотрел на нее.

– Нет.

– А чего ты такой хмурый?

Он осторожно пожал плечами, и не зная, что сказать, сказал правду.

– Я мало заработал.

– А почему?

– Не было работы.

– А завтра?

Он усмехнулся.

– Завтра будет много работы.

– Тогда завтра поиграешь со мной?

– Завтра он усталый будет, – вмешалась Женя, внося чайник.

– Да?! – возмутилась Алиса. – Нет работы – он хмурый и не играет. Есть работа – так он усталый и опять не играет. Это нечестно!

Эркин не выдержал. Громко смеяться он побоялся и потому упал лицом на руки, трясясь от сдерживаемого хохота. Но Женя смеялась от души. У Алисы обиженно надулись губы, и даже брови покраснели.

– Поиграй ты с ней, – отсмеялась Женя. – А то она полночи реветь будет.

Алиса тут же вылезла из-за стола и пересела к Эркину.

– Давай, – потребовала она. – Давай в «ласточкин хвостик».

Эркин выпрямился. От смеха у него выступили слёзы, и, глядя на его мокрое лицо, Алиса удивилась.

– Ты чего? Плакал?

– Нет, – улыбнулся он. – Ну, давай.

– До первой победы, – строго сказала Женя. – И сразу спать.

– Ага, – согласилась Алиса и громким шёпотом попросила Эркина. – Только ты сразу не поддавайся.

Эркин честно довёл игру до момента, когда у Алисы стали слипаться глаза, и подставил запястье для шлепка.

– Всё, – вздохнула Алиса. – Я победила.

– Конечно, – улыбнулась Женя. – Иди спать, победительница. Эркин, я тебе горячего налью. Твой уже остыл.

– Такой выпью.

Утомлённая игрой и тем, что мама целый день дома, Алиса заснула сразу.

Мягкий тёплый свет, мирно посапывает Алиса, дымится чай.

Эркин пил маленькими, бережными глотками, искоса поглядывая на Женю всё ещё смеющимися глазами.

– Рубашку я тебе зашила.

– Рябенькую?

– Да. Но она теперь до первой драки.

Он кивнул.

– Тебе ещё одна рубашка нужна.

Эркин замотал головой.

– Обойдусь. Меня в Цветном уже не Меченым, а Франтом зовут. Я один во всём новом хожу.

– Новом! Оно же всё ношеное, чиненое.

– Не рабское, – пояснил Эркин. – У остальных на еду всё уходит.

– Зарабатываешь хорошо, – улыбнулась Женя, – вот и хватает.

Он упрямо наклонил голову.

– Заработки у всех одни. Высовываюсь слишком.

Женя прикусила губу. Он поднял на неё сразу ставшие озорными глаза.

– А ты себе купи. Ты же с меня много берёшь.

– Как липку обдираю, – подхватила шутку Женя.

– Как что?

– Как липку, – повторила Женя и стала объяснять. – Липа – это дерево. С неё сдирали кору и плели обувь. Лапти. Понял?

– Ага, – он развернулся к ней всем телом. – Обдирай.

– И обдеру.

Женя охватила его обеими руками за шею. Он подался к ней, обнял за талию и встал, поднимая её так, что её руки соскользнули ему на плечи под рубашку, а его оказались под её распахнувшимся халатиком.

– Ой, – удивилась Женя. – Это кто же кого обдирает?

– Сейчас проверим. У тебя завязка слабая, – деловито пояснил Эркин, – я её случайно задел.

Он притянул её к себе, совершенно неуловимым для Жени движением стряхнул с плеч рубашку и прижал её к своей груди так, что соски касались сосков, а полы халата накрыли их обоих.

– По-моему, ты меня.

Эркин осторожно покачивал Женю, тёр соски о соски. Глаза Жени удивлённо