– Все уладится, – утешила его Клэр. – Сейчас все это слишком болезненно.

– Отец никогда не щадил меня. – Трой издал резкий, хрипящий звук, лишь отдаленно напоминающий смех. – Едва ли он может ожидать, что я прощу ему убийство матери.

– Не думаю, что он будет ждать от тебя прощения. Если это действительно случилось, если и правда у него был момент помешательства, он сам себя никогда не простит.

Трой покосился на нее:

– Он так злился на меня. За то, что я сделал. С тобой.

– Давняя история, – отозвалась Клэр.

Вовсе нет. Формально это была современная история, сокращенная ее версия. Клэр смяла в комок пустой пакетик от круассана.

Паром издал звучный гудок, медленно приближаясь к ним.

– Там я впервые поцеловал тебя, – произнес Трой, не отрывая глаз от причала.

– Не надо, – оборвала его Клэр.

– Прости. Я просто не хотел, чтобы ты думала, будто я забыл.

Они понаблюдали за тем, как паром неуклюже причалил, толкнувшись о стенку. На трапе появились пассажиры. К ним зашагала хищноглазая чайка в надежде получить что-нибудь получше крошек от круассана.

– На этот раз получилось, – тихо сказала Клэр.

Трой промолчал. Она решила, что он не понял.

– Я знаю, что получилось, – наконец произнес он, не глядя на нее. – Мои поздравления. Очень рад за тебя.

– Ты знаешь? – Клэр отклонилась вбок, чтобы взглянуть на него. – Откуда?

– Просто понял. Как только увидел тебя. Что-то изменилось в твоем лице. И ты не пьешь кофе.

– Это не потому. Просто у него сегодня какой-то странный вкус.

– У него сегодня странный вкус, потому что ты беременна. А кофе отличный.

Клэр в изумлении уставилась на стаканчик:

– Не могу поверить, что ты догадался.

– Я тебя знаю. – Трой быстро поднял руку, как будто принимал справедливое наказание от судьи. – Извини. Я имел в виду, знал тебя. Раньше я знал тебя.

Они сидели молча и смотрели, как паром направляется к горизонту, и печаль оттого, что могло бы быть и чего теперь никогда не будет, заставила их повесить голову.

– Я хотел бы сказать об этом маме.

– Я тоже хотела бы сказать об этом твоей маме, – повторила за ним Клэр.

Ей хотелось бы, чтобы очень многое в этот момент было иначе, за исключением ребенка, которого будут холить и лелеять, который появится на свет благодаря современной медицине и любви, принужденной, виноватой, запутанной, но все же любви.

Как-нибудь все уладится. Она постарается.

– Трой думает, что отца сегодня арестуют, – сказал Логан.

– С чего он взял? – спросила Индира Маллик и поняла, что автоматически вошла в роль стороны, поддерживающей Логана в непрекращающемся состязании между ним и его младшим братом, хотя выиграть открыто хотел только Трой.

Индира и Логан сидели за столом со стеклянной столешницей, за которым когда-то обедали каждый вечер.

Она сообщила, что приехала на праздник к подруге, которая ждет ребенка, и это была правда, но другая часть правды состояла в том, что она никогда не полетела бы сюда ради ужасной вечеринки, где будут дарить подарки будущему ребенку. Она приехала ради Логана. «Ты все еще любишь его», – укорила ее подруга между общими возгласами: «Как мило!» – раздававшимися всякий раз, как виновница торжества вскрывала очередной презент и поднимала его над гордо выпяченным животом. Индира строго сказала ей, что мать ее бывшего парня пропала и она здесь как друг.

– Эми справляется? – спросила Индира у Логана.

– Она в порядке. Думаю, сейчас у нее сессия с психологом, или консультантом, или как там его нужно называть, – ответил он.

– Это хорошо, – одобрила Индира. – Ей, наверное, лучше… – Она оборвала саму себя, ведь теперь она не член семьи Делэйни, а потому больше не должна иметь мнения о том, как Эми управлять своим психическим здоровьем.

Однажды Эми сказала Индире, что на нее повесили ярлык, потому как в детстве она легко обижалась и, по общему мнению, до сих пор так же обидчива, а вот это по-настоящему обидно. Индира ей посочувствовала, так как сама носила на себе навешенный родными ярлык «неуклюжая», хотя уже давно перестала быть неуклюжей.

Индира взяла со стола Логана одну из листовок «Пропал человек» и подумала, что та слишком плотно забита информацией и разных шрифтов использовано многовато. Сердце защемило оттого, что это не ее дизайн. На фотографии Джой была в подаренной Индирой футболке с тремя герберами. Они обе любили эти цветы. И покупали друг другу маленькие подарки на тему гербер.

– Тебе помочь с развешиванием листовок? – спросила она Логана.

– Не нужно, – ответил он. – Они уже повсюду. Мне кажется, мы сделали все возможное, чтобы распространить информацию. Мама просто… исчезла.

Индира посмотрела на улыбающееся лицо Джой. Мать Логана не стала бы намеренно устраняться от контактов так надолго. Она была из тех людей, которые легко поддерживают связь со всеми. Даже после того, как Индира рассталась с Логаном, Джой продолжала время от времени присылать ей ненавязчивые сообщения или электронные письма, полные восклицательных знаков и эмодзи.

Внешне Логан совсем не походил на свою мать, но, как и она, без труда поддерживал контакты с людьми. Он был другом, который заходил в гости и помогал строить террасу позади дома или чинить водопровод. Он был другом, которого люди звали, когда не могли попасть домой, так как забыли ключи внутри, или когда у них взрывался какой-нибудь электроприбор. Ей не стоило называть его пассивным. Пассивные люди не проводят выходные, помогая друзьям строить террасы.

Он был хорошим человеком.

Индира ощутила правдивость этих слов как физическую боль. У нее буквально заныло сердце.

– Что с тобой? – спросил Логан.

– Не беспокойся обо мне, – сказала она. – Я беспокоюсь о тебе.

Выглядел он ужасно. И всегда-то был неопрятен – неряшливость была частью его натуры, этим он подчеркивал свое отличие от брата (такую теорию выдвинула Индира, но Логан с ней не соглашался), – однако сейчас перешел на какой-то новый уровень пренебрежения своим внешним видом. Глаза покраснели, кожа в прыщах, джинсы сползли ниже талии, как кальсоны у старика. Он, должно быть, похудел.

Семь месяцев назад Индира порвала с Логаном, потому что чувствовала себя пойманной в ловушку, в приятную ловушку, но тем не менее пойманной в эту совершенно уютную жизнь в совершенно нормальном таунхаусе с походами в один и тот же совершенно нормальный мексиканский ресторан вечером каждую пятницу. И не то чтобы она любила перемены. Больше всего ей не нравилось в Логане то, что она не любила и в самой себе. Ее тоже влекла в свои тенета повседневная рутина.