Джой прочла на титульном листе: «Гейм за Гарри».

– Он признается? – Она поставила стакан и медленно опустилась на стоявший у стола стул, пододвигая к себе историю жизни Гарри. Если он открыто заявляет о том, что когда-то жульничал, значит мог соврать и не только про то, попал ли мяч в площадку.

– Да, – ответил Стэн. – Это не так уж удивительно…

– Прошу прощения? – Джой взглянула на него. Она не верила своим ушам: разве мог он сказать такое? – Что ты имеешь в виду: «Не так уж удивительно»? Ты не поверил Трою. Обвинил его во лжи.

– Ничего подобного, – возразил Стэн. – Никогда я не говорил, что он лжет. Я сказал ему, что это невезение в игре. Сказал, что иногда он будет встречаться с детьми, которые дают нечестные ответы, и ему нужно сосредоточиться на своей игре, а не на моральных качествах противника.

– Чушь! – Джой захотелось схватить его за голову сзади и повернуть ее в правильном направлении, где он мог бы отчетливо увидеть свое прошлое. – Ты встал на сторону Гарри! Ты не поддержал своего сына!

– Мой сын напал на другого игрока! Разумеется, я не поддержал его. Ты что, спятила?

– Не смей называть меня сумасшедшей! – Джой была наэлектризована яростью: против мужа, против врачей, которые не смогли помочь ее дочерям, против грубого продавца из магазина. Ее прическа сейчас не выглядела красиво, волосы вспотели и прилипли к голове, а ноги продолжали дрожать от езды на велосипеде по чертову Эвересту, от провала затеи купить яблоки и приготовить яблочный крамбл мерзкой матери ее ужасного мужа. – Трой вышел из себя, потому что не получил от тебя поддержки!

– Трою было дано все. Им всем были даны все возможности. Они не понимали, как им повезло.

Джой ощутила брошенный ее детям упрек как физический удар.

– Они полностью отдавались игре!

Стэн не слушал. Он продолжал думать о Гарри. Все его мысли всегда крутились вокруг Гарри: его таланта, его потенциала. Гарри, Гарри, Гарри.

– Хочешь знать, почему этот несчастный ребенок врал? – проревел Стэн, схватил рукопись и сердито потряс ею. – Потому что отец сказал, что у его сестры рак.

От этих слов Джой вздрогнула, как от резкого разворота на корте, при котором можно порвать ахиллово сухожилие. Она думала, ей известны все аргументы Стэна.

Слабым голосом Джой произнесла:

– Он сказал ему, что у Саванны рак?

– Дочь такая же, как отец. – Стэн улыбнулся с мрачным удовлетворением, как будто он предсказывал именно такой неожиданный исход, и пихнул рукопись через стол к Джой. – Он сказал Гарри, что тот должен выиграть призовые деньги, чтобы его сестра могла получить какое-то лечение, которое спасет ей жизнь. Глупый парнишка считал, что играет ради спасения жизни сестры. Неудивительно, что он жульничал. Если бы он остался со мной, я бы все узнал и положил этому конец, но мне не выпало такой возможности, потому что ты приняла самостоятельное решение и отослала его прочь!

Стэн растопырил пальцы, как выпустивший когти кот, словно хотел задушить ее.

Сейчас Джой не могла думать о Гарри. Она сосредоточилась на информации, которой обладала тогда.

– Дети нуждались в твоей поддержке! – крикнула она. – Я нуждалась в твоей поддержке!

– Ты не имела права! Я был профессиональным тренером! – Стэн возвышался над ней, но она его не боялась, ее обуял отчаянный задор – треснувшая скорлупа их брака наконец раскалывалась, как кокосовый орех. Она хотела выпустить наружу все. Сказать наконец то, что всегда хранила в душе.

– А как насчет моей профессии? – Джой стукнула себя кулаком в грудь. – Как же я? Что с моей карьерой? Моей жертвой?

– Твоей жертвой? – Изумление Стэна было сродни публичному унижению.

Как будто ей было чем жертвовать? Она ничего не стоила: ни улыбки от продавца из мини-маркета, ни телефонного звонка от детей.

– Я пожертвовала теннисом ради тебя. – Джой наконец произнесла это вслух.

Все годы брака эта мысль сидела в ней, никогда не добираясь до кончика языка и даже не всплывая в глубине сознания, но угнездившись прямо в центре груди, под ключицами, между грудей, прямо в том месте, по которому она продолжала ударять кулаком снова и снова.

А как же я, как же я, как же я?

Она никогда не ждала от него благодарности, только признания. Хотя бы раз. Потому что в противном случае какой смысл во всей ее жизни? Во всех этих отбивных из баранины, приготовленных на гриле? Во всех этих спагетти болоньезе? Бог мой, она ненавидела спагетти болоньезе! Вечер за вечером, тарелка за тарелкой. Стирка, глажка, мытье полов, подметание, вождение машины. Тогда ее не возмущало все это, но теперь каждый шаг вызывал ненависть, каждая чертова баранья котлета!

– Джой, я никогда не просил тебя от чего-то отказываться, – тихо произнес Стэн.

Но в том-то и дело! Ему не пришлось просить!

– Если бы ты захотела, то сделала бы это, – добавил он.

Злость пропала из его голоса. Джой видела, как на него находит это знакомое смертельное спокойствие. Он устранялся из ситуации – сперва ментально, а затем физически.

Она знала, что последует дальше, что следовало всегда. Миг – и она останется одна в этом безмолвном доме со своими мыслями и сожалениями.

– Если бы ты действительно этого хотела, тебя ничто не остановило бы.

Она не могла говорить.

Неужели он не понимал, что единственным, что могло остановить ее, была любовь к нему?

А потом он выложил свой последний, убийственный аргумент:

– Ты никогда не вошла бы в первую десятку, Джой. Если бы я считал, что ты когда-нибудь туда доберешься, то не позволил бы тебе остановиться.

Весь воздух вышел из нее, как от удара кулаком в живот. Он никогда не позволил бы ей остановиться. Как будто ее самопожертвование было его обдуманным решением.

Если бы травму получила она, ему в голову не пришло бы бросить карьеру.

Он ошибался, и никаким способом невозможно было вернуться назад во времени и доказать это – ему или себе.

И Джой отреагировала инстинктивно:

– Ты был недостаточно хорошим тренером, чтобы воспитать Гарри. Он лучше справился без тебя. Ты тянул бы его назад! Ему был нужен тренер лучше, чем ты!

Это была неправда. Джой считала Стэна одним из самых талантливых тренеров в стране, может быть, даже в мире. Она знала, чего он мог бы добиться без пут семьи, но разве он сам не знал, кем могла бы стать она? Как высоко она могла бы взлететь?

Стэн похлопал рукой по карману джинсов и вынул ключи от машины.

Джой копнула глубоко, чтобы достать самые едкие кусочки язвительности, до каких только сможет добраться.

– Я привела Делэйни к успеху. Все это знают. Если бы не я, у тебя ничего бы не было, ты бы ничего не добился, ты остался бы никому не нужным, бесполезным… ничтожеством!