– Ясно, – усмехнулся Этан.

Каро Азинович сидела в гостиной своего дома, пила чай и с удовольствием вела бесконечный разговор по телефону с дочерью, находившейся в Дании.

Она заметила белую машину, которая остановилась у дома Делэйни, из нее вышли мужчина и женщина. Оба в костюмах. Было что-то целеустремленное и знаменующее недоброе в том, как они направились к двери.

Каро подумала о записи с камеры безопасности, которую они с сыном предоставили полиции.

– О боже мой! – воскликнул ее сын, когда они вместе смотрели эту запись.

– Вообще-то, не видно, что именно он несет, – заметила Каро.

– В такое позднее время? – возразил Джейкоб. – Мне это не нравится, мама.

С того момента, как дочь Каро в прошлом месяце приезжала в Сидней, они обменялись всего несколькими короткими письмами по электронной почте и теперь наверстывали упущенное. Петра допоздна не ложилась спать на другом конце мира, так как была расстроена сложностями в школе у сына. Каро сочувственно слушала ее и думала, что датчане так продвинуты в социальном смысле, что там не будет таких вещей, как политика школьного двора, но, очевидно, это явление универсальное.

– Кажется, полиция пришла в дом Джой, – сообщила Каро Петре, когда та закончила свой рассказ.

– Зачем?

Каро сообщила ей ужасные подробности.

Дочь с чего-то вдруг запаниковала:

– Мама, но почему ты ничего мне до сих пор не рассказывала?

– Ну, мы с тобой впервые по-настоящему общаемся после твоего отъезда, так что мне это в голову не пришло. Честно говоря, я так переживала из-за всего этого…

– Мама, нужно, чтобы ты сказала мне имя того, кто ведет расследование. Прямо сейчас.

– Но зачем?

– Потому что я видела Джой Делэйни в День святого Валентина.

На улице стояла мертвая тишина, когда они свернули на подъездную дорожку. Даже отдаленного гудения пылесоса для листьев не слышно.

Пока они шли к дому, у Кристины зазвонил телефон, звук в сгустившейся тишине прозвучал резко. Мазнув пальцем по экрану, она переключила звонок на голосовую почту.

– Доброе утро, – вздохнул Стэн Делэйни, открыв им дверь, словно они были нежеланными, но ожидаемыми гостями, каковыми, как догадывалась Кристина, для него и являлись. Хозяин дома сегодня был небрит, босой, в шортах и черной футболке. – Входите.

Он провел их по коридору мимо фотографий в рамках. В одном месте, с которого они взяли снимок, виднелось светлое пятно. В доме пахло подсушенным в тостере хлебом.

Они вошли в гостиную, где беседовали с хозяином прежде. Стэн указал им на диван.

– Вы не нашли ее, верно? – вдруг спросил он.

Позже Кристина вспомнит этот момент и подумает: не тогда ли ей следовало догадаться, что дело неладно, потому что, хотя лицо Стэна определенно выражало страх, чего она ожидала, на нем также была написана надежда. А на что ему надеяться?

Тем не менее если бы даже она остановилась и заново обдумала свое решение, то все равно убедилась бы в его правильности: улики, которые привели ее к этой точке, были серьезными и основательными. То, что говорило ей внутреннее чутье, подкреплялось все новыми и новыми убедительными доказательствами.

Сейчас не время менять свои намерения.

Кристина проговорила отчетливым голосом:

– Стэн Делэйни, вы арестованы за убийство Джой Маргарет Делэйни.

Он не дрогнул. Его лицо застыло и разгладилось, словно он медленно, но явственно обращался в камень.

– Вы не должны ничего говорить или делать без своего желания. Все, что вы скажете или сделаете, будет…

– Кристина, – начал Этан и склонил голову набок, будто к чему-то прислушивался. – Я думаю, тут может быть…

Она проигнорировала его и продолжила обращенную к Стэну речь:

– Все, что вы скажете или сделаете, будет записано и впоследствии может быть использовано против вас. Вам это ясно?

– Да, – ответил Стэн. – Мне ясно.

– Детектив Хури, – произнес Этан официальным тоном и немного громче.

– Что? – Кристина ощутила спазм раздражения.

Этан указал подбородком на что-то в коридоре у нее за спиной.

Кристина обернулась, и в то же мгновение в комнату вошла маленькая женщина с белыми волосами длиной до плеч, которая на ходу снимала со спины рюкзак. На пальце у нее болталась связка ключей.

Кристина так много думала об этой женщине, ее жизни и поступках, что была ошарашена ее внезапным появлением, как случайной встречей с кинозвездой.

Стэн Делэйни, словно сомнамбула, подошел к своей жене и оторвал ее от пола. Ключи грохнулись вниз.

Он плакал, поддерживая одной рукой сзади голову Джой. Он плакал, как плачут мужчины, у которых в этом мало или совсем нет опыта: сухие всхлипы сотрясали его тело.

И тут Кристина впервые увидела, как Стэн Делэйни, человек, которого она хотела обвинить в убийстве жены, выказал хоть каплю эмоций.

– Да что такое? – спросила Джой Делэйни.

День святого Валентина

Стэн Делэйни испытал колоссальные гнев и унижение, боль и обиду, они раздулись у него в груди и взорвались за глазами. Но он не был таким, как отец. Так же как отец не был собой в тот день, когда его тело наконец отреагировало на ежедневный натиск жестокости.

Это единственное деяние определило остаток жизни и отца, и самого Стэна.

Он, может, и глуп, как отец, и туп как полено, но никогда не повторит отцовской ошибки – не поднимет руку на женщину, не только на любую женщину, но в особенности на эту – светловолосую хрупкую девушку с прыгучей походкой, которая каким-то чудом оказалась на той вечеринке столько лет назад и улыбнулась ему блестящими, дерзкими глазами. Он понял, прежде чем смолк последний такт дурацкой песенки с синтетическим ритмом, что для него это – единственная девушка.

Больше пятидесяти лет спустя он уронил дрожавшие от ярости руки. Он отвернулся.

Дверью не хлопнул. Закрыл ее за собой с тихим щелчком.

Сейчас

– Миссис Делэйни, ваши родные очень беспокоились о вас.

Кристине удалось побороть дрожь в голосе при мысли о том, сколько времени и усилий она потратила на попытки доказать, что эта женщина убита. Перед глазами всплыло лицо начальника.

Ничего не принимай. Ничему не верь. Все проверяй.

Она пренебрегла собственными правилами. Нужно было им повернуть назад, когда они получили информацию от пластического хирурга о разговоре Саванны с Джой в день исчезновения последней.