о самолете? – переспросил он. – Насколько я слышал, страховая компания…

– Они согласились признать свиней обстоятельством непреодолимой силы и заплатить за самолет. А если не заплатят, ликвидирую часть своих акций «Шелл» и оплачу из своего кармана, чтобы наконец покончить с этой историей. Подавать в суд на аэродром Уэйко за недобросовестную установку забора они не станут.

– Какого забора?

– Того, под который подкопались свиньи, – вздохнула Саския. – Выбрались на взлетную полосу и устроили крушение самолета.

По лицу Рюда было ясно, что он отвлекся от цели нынешнего визита, на несколько секунд завороженный красочной картиной битвы свиней с самолетом. Он бросил рассеянный взгляд в окно размером с волейбольное поле, за которым волновалось оранжевое море роялистов. Должно быть, в этот миг премьерское супер-эго взывало к нему издалека: «Рюд! Очнись! Забудь о свиньях, Рюд, вернись ко мне! Сегодня, между прочим, Бюджетный день!»

И Рюд внял этому призыву.

– Сейчас я говорю о…

– Я знаю, о чем вы говорите.

– Мы думали, что все предусмотрели. До сих пор это выглядело так: вы как частная персона принимаете приглашение отдохнуть в Техасе, посетить несколько приемов и ужинов, а также осмотреть эту диковинку, которую Т. Р. конструирует у себя на ферме.

– Ранчо.

– Неважно. Потом возвращаетесь, и мы с вами, разумеется консультируясь с Советом министров, обсуждаем и решаем, какую позицию нам занять.

– Месяц назад это казалось вполне разумным планом, – согласилась Саския.

– Но откуда мы могли знать, – воскликнул Рюд, хлопнув ладонью по отпечатанной речи, – что он сразу ее и запустит? Что эта штука начнет работать круглые сутки! И в самом деле менять климат на планете!

– Мы об этом знать не могли.

– А теперь поползли слухи. Начались утечки. Люди складывают два и два.

– То, что я там была?

– Именно. Пока это не страшно, но нам необходимо взять инициативу на себя и сделать заявление.

У Рюда была привычка – как Саския сейчас поняла, действующая ей на нервы – перемежать речь туманными английскими словечками и целыми выражениями вроде «складывать два и два» или «взять инициативу на себя». С другой стороны, подумалось ей, лучше уж говорить это по-английски, чем переводить на голландский и загромождать родной язык полубессмысленной галиматьей.

– Рюд, вы хотите, чтобы я сделала такое заявление сейчас? Через полчаса?!

Рюд покачал головой.

– Не конкретно о Техасе. Сами понимаете, тогда все только об этом и будут говорить еще месяц. Но, чтобы избежать недопонимания, если вся эта история выплывет, мы можем ее обезвредить, сделав политическое заявление о геоинженерии. – Он взмахнул листками с речью. – Такое заявление я вставил в черновик. Просто решил сообщить вам, чтобы вы не удивлялись. – Он остановился и пожал плечами. – Не знаю, репетируете ли свою речь… может быть, что-то заучиваете наизусть…

– Нет. Но ценю вашу предусмотрительность. Спасибо, что предупредили, чтобы я «берегла голову».

Последние слова она тоже произнесла по-английски – и вспомнила при этом, как грузовичок Руфуса мчится по лесному бездорожью, Руфус кричит: «Головы берегите!» – и зазевавшемуся Аластеру едва не сносит голову с плеч ветка. При этом воспоминании она с трудом подавила улыбку.

Рюд это заметил и явно не понял, чему она улыбается. На лице его отразилась легкая тень беспокойства.

– Самое меньшее, что я мог сделать, – сказал он. – Вас это устраивает?

На формальном уровне – уровне Грондвета – вопрос был чисто риторический. Неважно, устраивает ее или нет: она обязана зачитать эту чертову речь. Но на другом уровне… это имело значение.

– Кажется, – заговорила Саския, – это первый случай, когда правительство сделает прямое и четкое заявление, осуждающее геоинженерию?

– Насколько мне известно, да.

– Нет ли тут непоследовательности? Для такой страны, как наша, значительная часть которой находится ниже уровня моря и выживает лишь с помощью… да, именно с помощью геоинженерии.

Лицо Рюда выразило легкую досаду, он взглянул на часы, словно говоря: «Нет времени объяснять вам азы». Снаружи громко загудела толпа. Первый экипаж, не такой роскошный, как у королевы, но все же богато инкрустированный сусальным золотом, въехал в ворота дворца, чтобы забрать первых членов королевского семейства. По булыжной мостовой громко клацали подковы и гремели железные ободья. Почти описав круг – эти старинные кареты страшно неуклюже разворачиваются, – экипаж подъехал к крыльцу. Где-то рядом военный оркестр заиграл патриотический марш.

– Я догадываюсь, – продолжала Саския. – Вы хотите сказать, что поддержка геоинженерии с нашей стороны была бы, возможно, более последовательна, но невыгодна для вас и вашей партии.

Выражение досады исчезло с его лица. Он моргнул и инстинктивно покосился на окно, за которым разворачивалась сцена из наполеоновских времен. Впрочем, были в ней и проблески современности: гренадеры в алых мундирах и высоких медвежьих шапках брали на караул не мушкеты, а натовские М-16.

Рюд был лидером умеренно правой партии, которая, как правило, получала на выборах большинство голосов и в коалиции с кем-либо формировала правительство. Заключать коалицию требуется всегда – не одного рода, так другого: на выборах в Нидерландах не случается сокрушительных побед, позволяющих победителям занимать все правительственные посты. Так и партия Рюда вступала в союз то с более левыми, то с более правыми. В последние годы Рюду удавалось получать почти все нужные голоса от партии более консервативной, чем его собственная. Радикальной ее не назовешь, однако к теме глобального потепления многие ее члены относились очень критически. В следующем году очередные выборы, и эксперты предсказывают успех умеренно левой партии. Если она вступит в коалицию с крайне левыми партиями, сосредоточенными на конкретных темах, то, чего доброго, сможет отобрать правительственные посты у партии Рюда.

Так что Рюд внимательно следил за левым флангом. И сейчас хотел бросить кость «зеленым» – открыто осудить геоинженерию, – чтобы подорвать единство оппозиции на выборах в следующем году. Быть может, он ночь напролет обновлял многочисленные открытые окна в браузере, следя за тем, как политические противники «складывают два и два» – догадываются, что визит Саскии в Техас как-то связан с сенсацией из Пина2бо. Согласно букве Грондвета, это означает, что за любой провал отвечать придется ему. И, вставив в речь королевы необходимую оговорку, он убьет сразу двух зайцев: не только Саскию, но и себя оградит от возможных последствий в случае, если техасская затея Т. Р. обернется бедой.

Саския взяла у Рюда экземпляр речи. Пока он любовался на причудливый карнавал за окном, перелистала текст, нашла раздел о klimaatnood — «чрезвычайной климатической ситуации». За последние несколько лет эта тема уверенно вошла в ее ежегодную речь и занимала в ней все более существенное место.

Пока стук копыт и скрип колес под окнами возвещали об отъезде первой