— …в этих бомбах использовались разные виды взрывчатоговещества… обладающие идентичными химическими характеристиками. Эти изотопынельзя разделить путем обычного химического извлечения. Кроме незначительнойразницы в атомном весе, они абсолютно идентичны.

— Атомный вес! — возбужденно воскликнулДжабба. — Единственное различие — их атомный вес. Это и есть ключ! Давайтеоба веса! Мы произведем вычитание.

— Подождите, — сказала Соши. — Сейчас найду. Вот!

Все прочитали:

— Разница в весе незначительна… разделяются в следствиегазовой диффузии… 10,032498 х 10134 в сравнении с 1939484 х 1023*.

— Ну вот, наконец-то! — вскрикнул Джабба. —Это и есть их вес!

— Тридцать секунд!

— Давайте же, — прошептал Фонтейн. —Вычитайте, да побыстрее.

Джабба схватил калькулятор и начал нажимать кнопки.

— А что это за звездочка? — спросилаСьюзан. — После цифр стоит какая-то звездочка.

Джабба ее не слушал, остервенело нажимая на кнопки.

— Осторожно! — сказала Соши. — Нам нужныточные цифры.

— Звездочка, — повторила Сьюзан, — этосноска.

Соши прокрутила текст до конца раздела и побелела.

— О… Боже ты мой.

— В чем дело? — спросил Джабба.

Все прильнули к экрану и сокрушенно ахнули. Крошечная сноскагласила:

Предел ошибки составляет 12%. Разные лаборатории приводятразные цифры.

Собравшиеся на подиуме тотчас замолчали, словно наблюдая засолнечным затмением или извержением вулкана — событиями, над которыми у них небыло ни малейшей власти. Время, казалось, замедлило свой бег.

— Мы терпим бедствие! — крикнул техник. — Вселинии устремились к центру!

С левого экрана в камеру неотрывно смотрели Дэвид и агентыСмит и Колиандер. На ВР последняя стенка напоминала тонюсенькую пленку. Вокругнее было черно от нитей, готовых ринуться внутрь. Справа бесконечной чередоймелькали кадры, запечатлевшие последние минуты Танкадо: выражение отчаяния наего лице, вытянутую руку, кольцо, поблескивающее на солнце.

Сьюзан смотрела на эти кадры, то выходившие из фокуса, товновь обретавшие четкость. Она вглядывалась в глаза Танкадо — и видела в нихраскаяние. «Он не хотел, чтобы это зашло так далеко, — говорила онасебе. — Он хотел нас спасти». Но снова и снова он протягивал руку, так,чтобы люди обратили внимание на кольцо. Он хотел объяснить им, но не мог. И всетянул и тянул к ним свои пальцы.

В Севилье Беккер лихорадочно обдумывал происходящее. Как ониназывают эти изотопы — U235 и U?.. Он тяжко вздохнул: какое все это имеетзначение? Он профессор лингвистики, а не физики.

— Атакующие линии готовятся к подтверждению доступа!

— Господи! — Джабба в отчаянии промычал нечтонечленораздельное. — Чем же отличаются эти чертовы изотопы? Никто этого незнает? — Ответа он не дождался. Техники и все прочие беспомощно смотрелина ВР. Джабба повернулся к монитору и вскинул руки. — Почему среди нас нетни одного ядерного физика?

Сьюзан, глядя на мультимедийный клип, понимала, что всекончено. Она следила за смертью Танкадо — в который уже раз. Он хотел говорить,но слова застревали у него в горле. Он протягивал свою изуродованную руку…пытаясь что-то сообщить. «Танкадо хотел спасти наш банк данных, — говорилаона себе. — А мы так и не узнаем, как это сделать».

— Захватчики у ворот!

Джабба взглянул на экран.

— Вот и все! — По его лицу стекали ручейки пота.

Последняя защитная стенка на центральном экране почти совсемисчезла. Черные линии, сбившись в кучу вокруг ядра, настолько сгустились, чтоих масса стала совсем непрозрачной и легонько подрагивала. Мидж отвернулась.Фонтейн стоял очень прямо, глядя прямо перед собой. У Бринкерхоффа был такойвид, словно он вот-вот лишится чувств.

— Десять секунд!

Глаза Сьюзан неотрывно смотрели на Танкадо. Отчаяние.Сожаление. Снова и снова тянется его рука, поблескивает кольцо, деформированныепальцы тычутся в лица склонившихся над ним незнакомцев. Он что-то им говорит.Но что же?

Дэвид на экране застыл в глубокой задумчивости.

— Разница, — бормотал он себе под нос. —Разница между U235 и U238. Должно быть что-то самое простое.

Техник в оперативном штабе начал отсчет:

— Пять! Четыре! Три!

Эта последняя цифра достигла Севильи в доли секунды. Три…три…

Беккера словно еще раз ударило пулей, выпущенной изпистолета. Мир опять замер вокруг.

Три… три… три… 238 минус 235! Разница равна трем! Онмедленно потянул к себе микрофон.

В то же самое мгновение Сьюзан опять бросила взгляд на рукуТанкадо, на этот раз посмотрев не на кольцо… не на гравировку на золоте, а на…его пальцы. Три пальца. Дело было вовсе не в кольце, а в человеческой плоти.Танкадо не говорил, он показывал. Он открывал секрет, открывал ключ кшифру-убийце — умоляя, чтобы люди его поняли… моля Бога, чтобы его секретвовремя достиг агентства.

— Три, — прошептала она, словно оглушенная.

— Три! — раздался крик Дэвида из Испании.

Но в общем хаосе их никто, похоже, не слышал.

— Мы тонем! — крикнул кто-то из техников.

ВР начала неистово мигать, когда ядро захлестнул черныйпоток. Под потолком завыли сирены.

— Информация уходит!

— Вторжение по всем секторам!

Сьюзан двигалась как во сне. Подойдя к компьютеру Джаббы,она подняла глаза и увидела своего любимого человека. Его голос гремел:

— Три! Разница между 238 и 235 — три!

Все подняли головы.

— Три! — крикнула Сьюзан, перекрывая оглушающуюкакофонию сирен и чьих-то голосов. Она показала на экран. Все глаза былиустремлены на нее, на руку Танкадо, протянутую к людям, на три пальца, отчаяннодвигающихся под севильским солнцем.

Джабба замер.

— О Боже! — Он внезапно понял, что искалеченныйгений все это время давал им ответ.

— Три — это простое число! — сказала Соши. —Три — это простое число!

Фонтейн пребывал в изумлении.