Союзники действительно добились удивительных успехов, включая победу сербов неподалеку от того места, где в Средние века они потерпели поражение в 1389 г., и наступление болгар почти до ворот Константинополя, аналогичное наступлению их предков за тысячу лет до этого. Мечта о захвате столицы Византийской (Восточной Римской) империи, которая также вдохновляла греков, не сбылась, но, несмотря на реорганизацию турецких войск под командованием Энвер-паши, турки проиграли и второй этап 1-й Балканской войны. После короткого перемирия и предварительных переговоров под эгидой великих держав 30 мая 1913 г. в Лондоне был в конечном итоге подписан договор, по которому им пришлось отдать все территории к западу от линии, прочерченной от Мидье на Черном море до городка Энез на Эгейском. Так что по договору в Европе у них остались лишь Константинополь и побережье Черноморских проливов.

Но оставалось решить, как эти территории будут поделены между победителями. Эта задача трудная сама по себе, потому что самая большая их часть, Македония с ее смешанным населением, на протяжении многих лет была проблемным регионом, стала еще более запутанной из-за вмешательства крупных держав. Не только Болгарию попросили уступить часть Добруджи Румынии, которая оставалась нейтральной, но и Австро-Венгрия, противившаяся увеличению территории Сербии до адриатического побережья, настаивала при поддержке Италии на создании независимой Албании под властью какого-нибудь немецкого князя на территории, которую она хотела расширить за счет земель, на которые претендовали Сербия и Черногория. Когда Сербия, заключив тайный союз с Грецией, попыталась получить компенсацию в той части Македонии, которая изначально была приписана Болгарии, последняя, подстрекаемая Македонской революционной организацией, напала на своих бывших союзников.

Во 2-й Балканской войне, которая началась таким образом, Болгарии пришлось также воевать и против румын, и против турок. По Бухарестскому договору, подписанному 10 августа 1913 г., Болгария потеряла в пользу Румынии даже большую часть Добруджи, Адрианополь уступила туркам, а Македонию – Сербии и Греции, которые получили общую границу. И хотя доступ к Эгейскому морю у болгар остался, они были глубоко возмущены Россией, поддержавшей другую сторону. Но Сербия тоже чувствовала себя униженной и разочарованной, когда после еще нескольких месяцев напряжения, которое великие державы безуспешно пытались смягчить путем обсуждения ситуации в Лондоне, австрийский ультиматум от 18 октября вынудил сербскую армию оставить территорию, объявленную албанской.

В итоге этих двух Балканских войн прискорбны были не передача той или иной территории той или иной стране и не детальная проработка новых границ. В этнически смешанных регионах эти границы должны были иметь в своей основе компромисс. В общем, возвращение почти всего полуострова народам этого региона, создавшим независимые государства, включая Албанию, было справедливым решением. Но помимо возобновившейся вражды между Болгарией и ее соседями, особенно Сербией, вмешательство великих держав, среди которых не было согласия, оставило всеобщую неудовлетворенность и перенесло их соперничество в ту часть Европы, которая после стольких многих веков чужеземной власти находилась в атмосфере возбуждения даже после полного освобождения.

Поэтому кажется, что так называемый Европейский концерт, который собрался в Лондоне, способствовал созданию ситуации, приведшей к гораздо более глубоким конфликтам в будущем, хотя ему и удалось локализовать конфликты в 1913 г. В частности, Австро-Венгрия, не получив ничего для себя, снова породила ненужную вражду между своими югославскими соседями, у которых было столько сочувствующих среди соплеменников на территории двуединой Австро-Венгерской монархии. Даже создание Албании не было безоговорочным успехом для этой монархии. Интересы Италии в этом новом государстве, которое было отдано слабому правителю – князю Вильгельму фон Виду, лишь добавили разногласий между двумя второстепенными партнерами Тройственного союза. А связь Румынии с этим союзом стала фикцией, так как теперь она вступила в некую коалицию со своими союзниками во 2-й Балканской войне, а все они искали защиты у Антанты. Баланс сил поэтому начал сдвигаться в сторону последней, и зависимость Австро-Венгрии от Германии опасно усилилась.

Часто подчеркивают, что обе мировых войны начались в Центрально-Восточной Европе; первая, в частности, в Сербии. Это, конечно, так с точки зрения формального и непосредственного места возникновения конфликта, но требует двух важных оговорок, если размышлять над предысторией войны и объяснять ее суть.

Во-первых, даже в 1914 г. главные волнения в Центрально-Восточной Европе не ограничивались территорией одной лишь Сербии или балканскими народами, освобожденными из-под власти турок. Сербский или, скорее, югославский вопрос был частью не только балканской проблемы, но и проблемы национальностей вообще в Дунайском регионе, который контролировала Габсбургская монархия. И стремления различных народов в этой монархии, которые находились в лучшем положении, чем 50 лет назад, но были далеко не полностью удовлетворены, снова были лишь частью стремления к полной национальной свободе, которое все усиливалось среди угнетенных народов Российской империи, а также среди негерманских национальных меньшинств, находившихся под властью России.

С другой стороны, очевидно, что нигде этот национализм не был направлен против устоявшихся государств и их власти, ведя к войнам или даже новым революциям, которые могли бы привести к иностранной интервенции и международным – или, правильнее сказать, межгосударственным – конфликтам. В Пруссии революция против доминирующего немецкого большинства и могущественной Германской империи была исключена. В России бурное революционное движение не так давно потерпело неудачу, несмотря на поражение империи в зарубежной войне, и не привело ни к какой другой внешней проблеме. И ни в Австрии, ни даже в Венгрии недовольство какого-либо народа не было достаточно велико, чтобы привести к какому-то открытому возмущению в мирное время, пока шли эволюционные реформы или, по крайней мере, они были возможны.

Это было также справедливо в отношении особенно неудовлетворенных югославов Габсбургской монархии, включая даже православных сербов. Поэтому страх некоторых военных и чиновников, что националистическая агитация, исходившая из королевства Сербии, создаст угрозу всей империи, едва был ли оправдан. Однако этот страх получил явное оправдание, когда в роковой день 28 июня 1914 г. наследник трона эрцгерцог Франц-Фердинанд был убит в Сараеве сербским националистом из Боснии, что было результатом заговора, в который были вовлечены организации и, вероятнее всего, даже официальные лица самой Сербии. Произошедшее в период напряженности в отношениях двух государств, усилившейся из-за событий предыдущего года, это вопиющее убийство неизбежно спровоцировало опасный дипломатический конфликт, но такой, какой для обеих сторон был скорее вопросом престижа, чем национальным вопросом, и который вовсе не обязательно должен был привести к войне и уж точно не к европейской или мировой войне.

Чтобы прояснить первый из этих пунктов, следует вспомнить о том, что убитый эрцгерцог, который далеко не враждебно относился к славянам вообще – его жена некоролевской крови, убитая вместе с ним, была чешского происхождения – и еще менее враждебно – к югославам, поддерживал тройственную реорганизацию монархии и был против доминирующего положения мадьяр, которое особенно возмущало югославов. Этот вопрос, затененный преступлением в Сараеве, стоял так: будет ли югославская проблема решена путем еще одной внутренней реформы в Габсбургской империи или под руководством королевства Карагеор-гиевича. Многие югославы за пределами Сербии, особенно среди хорватов-католиков, склонялись к первому решению.