Но так лучше. Я не буду бросаться на нее. Смогу доказать, что могу быть рядом с ней. Что могу дать ей ту жизнь, которую она заслуживает.

Одежда! И ювелир. Это наверняка ее порадует.

Мои мысли прервал звук входящего сообщения. Негнущимися от холода пальцами я достал телефон.

Мне писал Радван.

«Я проверил посление координаты. Там небольшое озеро. Пытаюсь выяснить что-нибудь о нем.»

Дальше шла фотография живописной поляны с крошечным озером и водопадом. Он стекал с груды камней, похожих на медведя, вставшего на задние лапы.

Почему именно эти места отмечены на карте? Ратуша, кладбище, крепость и озеро. Вместе они составляют квадрат. Но какой в этом смысл? Еще были надписи на незнакомом языке. Нужно спросить у ведьмы. Может, ей известен их смысл?

До сих пор нет информации из лаборатории. И парни все еще не собрали досье на ублюдка Славу. Я лажаю по всем фронтам. Кто ж знал, что в Логовце все полетит к чертям?

Я поднялся со стула и уложил рядом с Мариной огромного плюшевого медведя, которого сегодня привезли по моему заказу. Пусть хоть он будет рядом с ней.

Когда проснется, она увидит цветы, которые я для нее выбрал. Остается надеяться, что они не отправятся в мусорку вместе с игрушкой.

Ведь если бы была равнодушна ко мне, не стала бы меня спасать?

Медведь внутри тут же заворочался и недовольно зарычал, что других она тоже спасла. Маттиас, Радван, Борис и я были обязаны ей своими жизнями. Но если бы и вправду желала мне смерти, она бы позволила мне умереть. А их бы спасла.

Я понимал, что с одержимостью психа придумываю оправдания. Все, что угодно, лишь бы доказать себе, что у Марины есть ко мне чувства. Рано или поздно я смогу достучаться до нее. Но хотелось бы поскорее. Быть рядом с ней и даже не иметь возможности прикоснуться — слишком тяжелое испытание для такого, как я.

С трудом, но мне удалось заставить себя выйти из спальни. Я надеялся, что крепость станет нашим приютом, убежищем. Но с самого первого дня пребывания здесь все идет не так, как надо.

В кабинете уже ждал Маттиас. Как ребенок крутился на стуле и вертел в руках какую-то бумажку.

— Как там наша спасительница? Еще не пришла в себя?

Если я нашел способ справиться с возбуждением, то с ревностью все было сложнее. Все трое теперь боготворили Марину. В нашем клане она стала едва ли не святой. Мы особо не скрывали проклятие, и новость о том, что Марина решила пожертвовать собой, чтобы спасти главу клана и его приближенных, разлетелась со скоростью света. Буквально. Теперь за нее готовы были умереть. И меня это бесило.

— Нет. — Я выхватил из рук Маттиаса лист, оказавшийся картой Логовца. — А тебе не терпится?

— Конечно! Я должен лично выразить ей свою признательность. Кстати, что она любит? Украшения? Машины? Животных? Нужно ей что-то подарить.

Такое впечатление, он злит меня специально. Видит, в каком я состоянии и давит на больное. А я ведусь.

— Денег не хватит на подарки.

— Ценю твою заботу, но не переживай. Я вполне состоятельный мальчик.

— Тогда захлопни свой рот, если и дальше планируешь оставаться «мальчиком».

— У-у-у… какие мы грозные… Тебе никто не говорил, что когда ты злишься, то похож на сатану?

— Говорили. Мать.

Лицо Маттиаса окаменело. Он знал, в каких я был отношениях с ней.

— Прости. Я не имел ввиду…

Я перебил:

— Знаю. Увидел что-то интересное? — Я вернул ему карту.

Может, взгляд со стороны поможет разобраться?

— Кроме того, что ты начертил здесь квадрат и обозначил какие-то места… Понятия не имею, что это, но уже видел такие буквы.

— Где?

— Сразу после того, как отец изгнал меня, я уехал. Ну и случайно познакомился с одной ведьмой. Она была той еще конченой психичкой. Варила такие зелья, что сам черт побоялся бы иметь с ней дело. Так вот как-то она обдолбалась собственным варевом. Проводила какой-то эксперимент. Хотела открыть кондитерский бизнес и пичкать пончики этой хренью, что-то типа наркоты, но никто отследить не мог. Ну и я ее нашел. Она отключилась прямо над одной из своих книг. И там все было исписано похожими буквами. Я еще удивился, что не могу прочитать. Пока я пытался ее откачать, она призналась, что это язык мертвых ведьм. В Тумане все записано им.

Мне потребовалась минута, чтобы переварить услышанное. Язык мертвых ведьм… Возможно, тут зашифрован какой-то ритуал?

— Пусть Марина еще раз сходит в Туман и узнает перевод?

До меня не сразу дошел смысл сказанных Маттиасом слов. Потребовалась вся выдержка, чтобы не сгрести его в охапку и не разодрать к чертям собачьим.

Но предупреждающий рык я не смог сдержать. И не стал.

— Будем считать, что я этого не слышал…

Маттиас казался искренне непонимающим:

— А что я такого сказал? Если она — Призывающая Туман, то глупо не пользоваться ее способностями. Тем более, они МОГУТ нам помочь.

Я все-таки не сдержался.

Бросился к нему и схватил за воротник, поднимая со стула:

— Тебя не было рядом с ней, пока она двое суток сидела без движения. И это не на твоих глаза ее било о стену. Не ты стоял рядом и ничего не мог сделать, чтобы защитить ее. Я даже прикоснуться к ней не мог, пока она истекала кровью.

Мои когти впились в его шею, и я с удовлетвернием взглянул на капли алой крови, стекающей на белую рубашку.

Он вцепился в мои руки:

— Ладно, ты прав… Прости, я не подумал… Но я не вижу другого способа узнать, что тут написано. Это кажется важным.

Я отшвырнул его от себя:

— У меня есть ведьма. Она может знать.

Маттиас поправил галстук и сел обратно:

— Ты об этой вечно трясущейся девчонке? Вряд ли она на многое способна. Хорошо у нкк получается только паниковать.

Я задумался. А что, по сути, известно о Лиле? То, что рассказал Георгий Иванович. И то, что удалось понять по ее запаху. Она сильна, но сама не осознает своей силы. И не умеет ею пользоваться. Ее растила бабушка, которая приехала издалека с грудным ребенком. Информации по ним нарыть не удалось. Как будто в один прекрасный день из ниоткуда возник человек с готовой биографией.

Так не бывает. За ней должен стоять кто-то очень могущественный, раз сумел создать новую личность и уничтожить старую.

— О чем задумался? — Маттиас буравил меня знакомым взглядом.

Я пожал плечами:

— Когда поедешь в Шельзбург?

Он поморщился и откинулся на спинку стула. Явно не хотел об этом говорить.

— Я еще не решил, нужно ли мне это.