Сперва она не почувствовала ничего. Потом возникла… связь. Сила накапливалась в кольце…

Аша высвободила ее.

И отлетела назад, ударившись спиной о стену. У нее клацнули зубы, а аккуратно разложенные по полкам книги и документы превратились в трепещущую, беспорядочную груду бумаги. Элосьен поднял на ноги обомлевшую девушку. Та смотрела круглыми глазами.

Оба несколько мгновений молча обозревали разгром. Место попадания на полке топорщилось щепками, и по стене от этого места расходились круговые трещины.

– Судьбы… – пробормотал Элосьен, переводя взгляд от стены к Аше и снова на стену.

– Судьбы… – заплетающимся языком повторила девушка.

Потом они несколько минут наводили порядок, и даже когда более или менее разгребли худшее, еще долго молчали, уйдя каждый в свои мысли. Наконец Элосьен сел, указал на кресло Аше и принялся разглядывать ее как хитроумную головоломку.

– Если допустить, что это относится не только к тебе, а ко всем теням… – тихо начал он. – Вы не связаны догмами?

Аша покачала головой.

– Насколько могу судить, нет.

Элосьен потер лоб.

– Мне нужно время это обдумать. – Он поморщился. – А пока мне нужно, чтобы ты обещала… Ты ни словом об этом не обмолвишься. Никому. Даже авгурам. Если это выйдет наружу… – он совсем помрачнел. – Паника. Переполох среди блюстителей, и среди простонародья, скорей всего, тоже. Это плохо кончится для теней. А потом, каждая тень, которой случится завладеть сосудом… – Герцог выглядел совсем больным. – Я знаю, Аша, многие тени – хорошие люди, но многие ненавидят блюстителей за то, что те с ними сделали. Не знаю, можно ли их винить, но дать им такое оружие…

Аша кивнула – она тоже успела обдумать последствия и понимала, что герцог прав.

– Я даю слово, – успокоила она. – Но как насчет обороны против слепцов?

– Нет, – мотнул головой Элосьен. – Даже ради этого – нет.

Он движением руки остановил готовую возразить девушку.

– Так или иначе, тени разрознены, не организованы и ничем не обязаны городу. Нам все равно не удалось бы собрать их в значимую силу.

– Есть человек, которому бы удалось. Уже удалось, – повела бровью Аша.

Элосьен уставился на нее.

– После того, что они сотворили? И что сделали с тобой? – Он покачал головой. – Нет. До такого мы еще не дошли.

– Это не он сотворил. А мы знаем, что слепцы ворвутся в город…

– Мы только предполагаем, – поправил Элосьен. – Однако сейчас на их пути стоит наше войско – девять тысяч умелых бойцов. О Забралах Федрис Идри я не говорю. Я обеспокоен, Аша, но не до такой степени, чтобы отдать мощнейшее оружие в руки убийц. Тем более таких, которые, когда все кончится, не задумаются и обратят это оружие против нас. – Взглянув в лицо Аши, он поднял ладонь. – Я не отказываюсь об этом подумать. Но пока до этого не дошло.

Аша неохотно кивнула и протянула Элосьену кольцо.

Помедлив, тот отказался.

– Оставь его себе. Только смотри, чтобы не попалось на глаза Ионису. – Помолчав, герцог добавил: – Наверное, это ясно без слов, но ты в роли представителя опасайся с ним столкнуться. Он, дай ему волю, стер бы с лица земли и одаренных, и теней.

– Буду остерегаться, – поклонилась Аша.

После этого они поговорили еще немного, но вскоре Аша попросила герцога ее отпустить. Ей хотелось побыть одной, собрать разбегающиеся мысли. И по возможности хладнокровно обдумать, что все это значит.

Возвращаясь к себе, задумчиво катая по ладони колечко, она ошеломленно повторяла про себя: тайник сохранился… Просто к нему нет доступа. Неужели Давьян был прав? Возможно ли вернуться из теней?

Тут она нахмурилась, а потом и остановилась, сообразив кое-что еще. Сейчас она впервые была уверена, что в тот день Давьян действительно говорил с ней, действительно побывал в ее комнате. Она знала, что это был не сон.

Надев кольцо на палец, Аша пошла дальше. Ей было о чем подумать.

* * *

Эрран оглянулся на вошедшую в глухую комнату Ашу. – Быстро ты тогда смекнула, – заговорил он, когда девушка закрыла за собой дверь. – Ионис, надо думать, не особенно доволен Элосьеном?

– Решительно недоволен. – Аша уселась напротив авгура и, помолчав, напомнила: – Перед тем, как он нас спугнул…

– Это опасно, Аша, – серьезно перебил Эрран. Как видно, у него тоже не шел из головы тот разговор в хранилище. – Я не могу обещать, что ты не пострадаешь.

Аша набрала в грудь воздуха. Если Давьян жив, значит, Илсет ей солгал – всем солгал – о том, зачем сделал ее тенью. А значит, на то была другая причина.

– Все равно, – тихо ответила она. – Я прошу тебя восстановить мне память.

Стянув лицо в мрачную маску решимости, она с вызовом взглянула в глаза Эррану:

– Я хочу вспомнить, что произошло в Каладеле.

Давьян, усмехаясь, обошел застывшего почти неподвижно Малшаша. Камень, выпавший из руки наставника долю секунды назад, медленно приближался к земле. Давьян, наблюдая за его падением, успел неторопливо досчитать до десяти.

Последние несколько дней они отрабатывали эту способность – если верить Малшашу, одну из сложнейших и важнейшую для возвращения через Разлом. Таинственный авгур неохотно допустил ее применение здесь, в Дейланнисе, в опасной близости от джа’ветта, но верх взяла решимость обучить Давьяна всему, что необходимо.

Поначалу Давьян намучился; если не считать бесплодных попыток овладеть сутью, ничто в жизни не давалось ему так трудно. Даже сейчас он вспотел от усилия, сосредоточенно пропуская время мимо, не позволяя ему увлечь себя в течение. И Малшашу, и авторам книг было непросто объяснить эту идею, и теперь Давьян понимал, в чем сложность. Это походило на попытку не намокнуть, стоя посреди ручья.

Нагнувшись, он подхватил не долетевший до земли камень, окружив и его пузырем времени – так он называл это про себя. Это было важно – иначе камень, в реальности двигавшийся с непереносимой для себя скоростью, распался бы или расплавился. Отойдя на несколько шагов от застывшего Малшаша, ученик расслабился, допустил к себе время. На миг закружилась голова, но почти сразу он опомнился.

Малшаш моргнул, заметив, что камня перед ним больше нет. И перевел взгляд на ученика. Давьян, усмехнувшись, предъявил лежащий на его ладони гладкий камушек.

Малшаш улыбнулся в ответ.

– Превосходно, Давьян.

Похвала была искренней, но сегодня почему-то прозвучала холоднее обычного.

Давьян так и не сумел разобраться в этом загадочном человеке, напялившем сегодня личину молодого красавца: блестящие черные волосы, смуглая кожа, глубокие, пронзительные глаза. Временами Малшаш отдалялся от него, как сегодня; в другие дни бывал дружелюбным весельчаком. Но чаще всего Давьян видел его грустным. Случалось, во время занятий он ловил на себе взгляд Малшаша и находил в его глазах столько боли, что едва заставлял себя продолжать.