– …что это лучший способ вовремя вернуть долг, если пока некому, чтобы проценты не капали, – отчеканил Упырь.

– Благодарю.

– Не волнуйся, все будет хорошо.

Аналогичным образом был задействован и Яша.

Наконец в зале остались трое – Мария с Юлией в переднем ряду и Гуров, тактично держащийся в тени. О чем-то быстро переговорили, Мария кивнула, Лялечка, поднявшись, помахала рукой:

– Молодой человек, можно вас на пару слов?

«Это она мне?» – удивился Лев Иванович, но решил все-таки подойти.

– Добрый вечер, – мило поздоровалась Юлия.

– Здравствуйте, – он поклонился.

– Вы наверняка помните, что с полгода назад Михаил Юрьевич одалживал вам один миллион семьсот семьдесят тысяч на автомобиль?

– В самом деле? – вежливо уточнил Гуров, глянув на жену. Она кивнула, улыбаясь. – Ах, да-да, сейчас припоминаю.

– Прошу вас, ознакомьтесь, – она протянула бумагу, – это расписка в том, что Алексей Юрьевич, брат покойного, принял от вас в счет погашения долга с процентами. Два миллиона триста.

«Что за талантливая девка, – искренне восхитился Гуров, принимая расписку, – и песни распевает, и головой варит, и не скажешь, что блондинка».

Юлия, уже потеряв к нему интерес, вынула следующую официально выглядящую бумажку, принялась за Марию:

– Ты, Машель, вчера вносила задаток за квартиру на набережной Грибоедова, в Санкт-Петербурге.

– Конечно, – не моргнув глазом, подтвердила Мария.

– К сожалению, ты нашла более выгодный вариант, но поскольку по условиям договора задаток безвозвратный, то сама понимаешь…

– Разумеется. – Мария, изучив текст соглашения и дойдя до суммы задатка, присвистнула: – Ничего себе.

– Центр, внушительный метраж, просторная кухня, ремонт свежий и отличный вид, – как бы извиняясь, пояснила Лялечка, – большое спасибо!

Поднявшись, она чмокнула Марию в щечку и удалилась.

…Уже в машине Гуров начал:

– Как заметил в свое время Орлов, из нас из всех только я имею в женах умную женщину…

– Так и сказал? Врешь ведь.

– Ни-ни, ты мне просто не даешь досказать правду. Он отметил, что из всех нас только у меня есть ты, женщина большого ума, опыта и сведущая в делах театральных… Возражения есть?

– Что ты, нет, конечно.

– В таком случае поведай, не дай помереть таким неосведомленным. Что означало это все?

– Ах это… Ничего нового, дорогой, просто сеанс отмывки. Леша, видишь ли, объявил вселенский сбор на постановку, и добрые люди, екая селезенками, сносят мешки денег.

– Вот, а я только думал в зале, какой глупенький сир этот Леша, а он, оказывается, вовсе не такой.

– Такой, такой, – успокоила Мария, привычно поправляя макияж, – а то и хуже.

– Но ведь додумался до здравой мысли попросить помощи, корона не свалилась.

– Не он додумался. Лялечка, – лаконично пояснила жена.

– Я начинаю ее серьезно опасаться, – признался Гуров почти серьезно, – у нее столько лиц, что и не понять, какое истинное.

Мария рассмеялась:

– Ни одного…

– А она вообще существует?

– Что ты имеешь в виду?

– Если она постоянно изменяется, то нежная девочка, то товарищ прапорщик, то мяукает тоненьким голосочком, то басит, как бурлак, и даже глаза у нее то белые, то черные.

– Это контактные линзы. Линз никогда не видел? И да, меняется. Она же актриса, и очень хорошая, и великолепный администратор, – уже с некоторым нетерпением заметила Мария.

Пора прекращать подобные разговоры, не одобряет она этого.

«Она права, к тому же мы только что сами поучаствовали в данном непохвальном мероприятии», – призвав самого себя к порядку, полковник переменил тему:

– И что же, неужели подобная панама прокатит?

– До того всегда прокатывало. Ты же понимаешь, неловко лезть с разоблачениями к известным людям. Для этого надо иметь определенный склад характера, небоязнь авторитетов…

– …независимость… – добавил Гуров.

– …и команду сверху, – невозмутимо завершила Мария, орудуя помадой.

– Команду сверху, – эхом повторил он, – знаешь, я тебя сейчас доброшу до дому, мне надо отъехать, уточнить кое-что.

– На сегодня вы свободны, – сопроводив милостивые слова соответствующим жестом, позволила жена.

Глава 20

«Все, закончился завод».

Юлия, ощущая себя разбитой и несчастной, едва передвигая ноги, поднималась по лестнице наверх, в кабинет.

Алексей почивал, откинувшись в кресле, на офисном столе дремал ноутбук. Разбудив последний, Юлия убедилась, что необходимая сумма собрана час назад и деньги продолжают поступать. Открыв сейф, она принялась перекладывать в него пачки, оставшиеся в несерьезном рюкзачке.

Увлекательно работать с таким директором, некогда ни расслабиться, ни отдохнуть. Все равно что играть любовную сцену со стеснительным партнером: потеешь за двоих, а впечатление смехотворное.

К тому же он способен вены себе перегрызть, из штанов выскочить, наплевать в свой колодец, только б доказать, что он – не Сид. Как будто кто-то считает иначе.

Только она, Юлия, сумела предотвратить неминуемую катастрофу – разрыв отношений с вечно пьяным Яшей и совершенно явно «не тянущим» Упырем. Она чуть голос себе не сорвала, доказывая, что эти двое нужны, просто потому, что они – «Боль да смех».

Если бы не остатки совести, немедленно отправила бы Лешу на поклон к Жоге, предложить ему вместе работать над постановкой. Ведь Сида, раздражающего их обоих, уже нет, а дельце обещает быть выгодным. И наверняка не отказался бы Ким, этот романтик-поэт – существо жадное и ненасытное. Что ж, Юлия относилась к этим качествам с пониманием. Однако при всей своей беспринципности она не могла обратиться к нему, было неловко.

Как только упоминание о финансовых проблемах исчезло из Федресурса, а умело подкормленные блогеры, захлебываясь восторженными слюнями, писали-болтали о том, как самоотверженные фанаты спасли театр Сида от разорения, немедленно нарисовался Масальскис. Позвонил самолично,