Доминик вернулся к ее грудям и продолжил возбуждать в Хлое неистовую страсть. Он жадно сосал соски, заставляя ее стонать и извиваться под ним. В то же время другая его рука блуждала по ее телу, слегка поглаживая завитки волос и бедра, отчего она увлажнилась и вся пылала, охваченная жгучей потребностью. Хлоя впилась ногтями в его широкие плечи, желая большего.

Сжав в последний раз зубами сосок, Доминик оторвался от ее груди. Хлоя открыла глаза и попыталась сфокусировать свое зрение. Ее пальцы продолжали сжимать его плечи, оставляя ногтями небольшие красные бороздки на коже.

Доминик слегка отодвинулся от нее.

– Раздвинь свои ноги немного шире, Хлоя.

Она сделал так, как он просил, чувствуя, как отяжелели ее конечности. Доминик устроился между ее бедер, тяжело дыша, когда головка его возбужденного естества скользнула между ее влажных складок. Хлоя сжала его плечи, охваченная страстным желанием. Она ждала этого момента всю жизнь, и вот теперь они, наконец, принадлежат друг другу.

– Ты готова, любовь моя? – тихо произнес он.

С ее губ сорвался прерывистый смех.

– А ты не чувствуешь это?

Он застонал и медленно вошел в нее.

– Чувствую.

Некоторое время Хлоя лежала спокойно, стараясь расслабиться, в то время как он медленно погружался в нее, раздвигая ее нетренированные внутренние мышцы. Хлоя не была девственницей, но оставалась почти такой после единственного кратковременного опыта в юном возрасте. А потом многие годы у нее не было мужчины, так как она пренебрегала своими женскими потребностями, притворившись, что они не имеют значения.

Но сейчас в объятиях Доминика, глядя в его потемневшие зеленые глаза, прежние опасения исчезли. Ее плоть сделалась скользкой и мягкой, принимая их слияние. Когда он прильнул губами к ее губам, она обвила его руками и ногами, и последние барьеры между ними окончательно рухнули.

«И слава богу».

– Все в порядке? – прошептал он, касаясь ее губ.

Хлоя плотнее прижалась к нему.

– Все прекрасно.

Все действительно было прекрасно, когда он начал двигаться внутри нее, ускоряя ритм, отчего по телу ее распространились горячие волны. Дыхание его участилось, когда он поднял ее ноги и широко раздвинул их, плотно прижимаясь тазом к ее промежности. Она тяжело дышала, когда он входил в нее, теперь быстрее и сильнее, доводя ее до пика удовольствия.

Внезапно Хлоя вскрикнула, когда ее лоно начало непроизвольно сокращаться, распространяя волны наслаждения по всему телу. Она ухватилась за Доминика, с трудом приподнимая веки, чтобы видеть, что он тоже испытывает удовольствие. Его ласковый взгляд устремился на нее, такой чувственный, что глаза ее увлажнились от слез. Дрожа, она притянула его голову к себе и поцеловала в губы. Мгновение спустя он тоже достиг наивысшего блаженства и застонал, содрогаясь всем телом в ее объятиях.

Он рухнул на нее, но тут же скатился на бок, а Хлоя положила голову на его вздымающуюся грудь.

– Ты права, – сказал он. – Это было чертовски прекрасно.

Тяжело дыша, с гулко бьющимся сердцем, Хлоя прильнула к Доминику. Они лежали со сплетенными ногами, и его грудь вздымалась и опускалась подобно кузнечным мехам. Хлоя испытывала удивительное чувство, и голова ее слегка кружилась от такого интимного слияния. Ее удивляло, что интимные отношения могут быть такими… радостными. Для нее они всегда казались ужасными и постыдными, и не только из-за ее прошлого опыта. В течение многих лет она заботилась о девушках, которых мужчины использовали только для удовлетворения своих потребностей. И она посвятила всю свою жизнь смягчению последствий причиненного им вреда со стороны легкомысленных, бессердечных и даже жестоких мужчин.

Однако с Домиником все было по-другому. Несмотря на то что случилось с ней, он продолжал любить ее, хотя большинство мужчин отнеслись бы к ней, как к женщине с подмоченной репутацией.

Когда его рука прошлась по ее спине к бедрам, она вздрогнула. Контраст между теплом его кожи и прохладным воздухом спальни вызвал у нее дрожь. Доминик медленно высвободился из ее объятий, шепча успокаивающие слова, и Хлоя отреагировала на это вздохом сожаления, а затем прижалась к его боку и натянула на них одеяло.

Они лежали так в теплом коконе, и в голове Хлои возник образ котенка, свернувшегося клубочком между лап огромного мастиффа, отчего она не смогла сдержать смех. Доминик, конечно, выглядел большим и сильным, однако и она была далеко не беззащитной. Хлоя давно поняла, что этот мир жесток и женщине лучше рассчитывать на свои силы в обеспечении независимости и благополучия, насколько это возможно. Такая доктрина легла в основу ее работы и, конечно, жизни.

Доминик коснулся пальцем подбородка Хлои и слегка приподнял ее голову. Она смотрела на него полусонным взглядом. А в теплом взоре его блестящих зеленых глаз чувствовалась слегка приглушенная страсть наряду с удовлетворением.

– Надеюсь, я не стану объектом ваших насмешек, миссис Пайпер, – глухо произнес он. – Такое неуважительное отношение может погрузить меня в ужасное уныние.

Хлоя громко засмеялась.

– Я очень сомневаюсь, что способна поколебать самоуверенность высокомерного сэра Доминика Хантера.

– Я считаю высокомерной вас, мадам, – проворчал он, переворачивая ее на спину. Она едва не задохнулась от его горячего поцелуя.

– Клянусь, Доминик, – с трудом произнесла она, когда он оторвался от нее и позволил ей глотнуть воздух. – Я не могу думать, когда ты делаешь так.

Он улыбнулся.

– Именно на это я рассчитываю, Хлоя.

Затем его улыбка исчезла. Он приподнялся и оперся на локоть, а другую руку положил ей на живот, нежно прижав Хлою к матрасу. Он выглядел озабоченным, и она приподняла бровь в молчаливом вопросе.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да, все хорошо. Не беспокойся обо мне, – уверила она его.

– Я постоянно беспокоюсь о тебе. Практически каждую минуту с того дня, когда ты вновь вошла в мою жизнь.

Ей не понравилось это заявление.

– Я благодарна тебе за помощь, Доминик, но я вполне могу позаботиться о себе.

Теперь он, в свою очередь, вопросительно приподнял брови. Она не могла упрекать его за скептическое отношение к ее работе, так как ее деятельность действительно часто привлекала внимание преступников. Однако меньше всего ей хотелось стать еще одним пунктом в длинном списке его проблем.

– Я долгое время сама заботилась о себе, а также о других людях, нуждавшихся в моей помощи.

Он поцеловал ее в кончик носа.

– Я знаю, дорогая, и прими мое искреннее уважение и восхищение за все, что ты совершила.

«О боже». Это еще хуже, чем его беспокойство о ней. Покровительственное отношение Доминика вызвало у Хлои досаду.