Он откинулся назад, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Я не хочу ворошить твое прошлое, дорогая, и скорее застрелюсь, чем сделаю то, что может причинить тебе душевную боль. Однако я хочу, чтобы сегодняшний вечер стал началом новой жизни для нас обоих.

– Доминик, ты не можешь причинить мне боль. – Ее сердце сжималось от нежности в его взгляде. – И сейчас ты собирался сделать что-то или тебе надо напомнить?

На его лице появилась медленная соблазнительная улыбка.

– Ах да. Поцеловать тебя.

Его теплые губы коснулись ее губ, и Хлоя почти упала вперед на его колени. Он нежно, неспешно целовал ее. Именно этот поцелуй был ее первым, и она ждала его целую вечность. Хлоя обвила пальцами его шею, постепенно расслабившись в его сильных горячих объятиях.

Его губы переместились на ее скулу, а затем чуть ниже уха, вызывая удивительное ощущение внутри. Доминик был прав. Это ощущение не имело ничего общего с тем неловким, поспешным первым опытом в юности, когда она испытала болезненные последствия и осталась убитой горем и стыдом. Даже принц Эрнест был подавлен тем, что произошло между ними. Он покраснел и в замешательстве пробормотал, запинаясь, неловкие извинения. Это выглядело довольно трагично и глупо, и тогда Хлоя подумала, что в будущем никогда не допустит, чтобы другой мужчина прикоснулся к ней опять.

Однако два месяца назад в ее жизни вновь появился Доминик, и тогда Хлоя осознала, что она уже не та испуганная девочка, а женщина с естественными чувствами и потребностями, жаждущая любви так страстно, что это пугало ее.

Она почувствовала, что Доминик отклонился назад, и заморгала, глядя на него.

– Должно быть, я делаю это неумело, – сказал он, коснувшись пальцем ее носа. – Ты витаешь где-то в облаках. – Он сказал это легким насмешливым тоном, но она заметила беспокойство в его взгляде.

Хлоя улыбнулась.

– Ты все замечательно делаешь. Пожалуйста, продолжай.

Когда он засмеялся, казалось, взошло солнце прекрасным летним утром. Прошли годы, но она помнила, каким сердечным и открытым мальчиком он был – ее лучшим другом и преданным защитником. Он сохранил все эти качества и в настоящее время приобрел новые. Он стал влиятельным и чрезвычайно привлекательным мужчиной, который полностью завладел ее мыслями.

Мгновение спустя Хлоя невольно охнула, когда Доминик резко встал, поднял ее с колен и заключил в свои объятия. Затем прижал к своей широкой груди и двинулся к двери.

– Куда ты направляешься? – спросила она.

– В мою спальню.

– О, тогда хорошо. – Она мысленно содрогнулась от такой своей нелепой реакции.

Он слегка встряхнул ее, когда подошел к двери.

– Неужели ты думала, что я займусь с тобой любовью на полу кабинета?

– Я не думала так далеко вперед, – призналась она.

Доминик пошел, держа ее на руках, по коридору с мягким освещением и остановился у подножия лестницы. Он посмотрел ей в лицо таким пронзительным взглядом, что, казалось, был способен проникнуть в ее душу, ломая все преграды, долгое время существовавшие между ними.

– Ты действительно хочешь этого, Хлоя? Обещаю, я поступлю так, как ты скажешь.

Она кивнула, отбросив прежние страхи.

– Это действительно то, чего я хочу, но все это ново для меня. Я не вполне уверена, как надо себя вести.

Доминик начал быстро подниматься наверх, нисколько не обремененный ее весом.

– Для меня это тоже ново, уверяю тебя. Я только надеюсь, что ты будешь нежно обращаться со мной.

Она изумилась и громко засмеялась, затем испуганно зажала рот рукой.

– Что-то не так? – спросил он.

– Что если кто-нибудь услышит нас? – прошептала Хлоя. – Что подумают слуги?

– Они подумают то, что я скажу им. Кроме того, они знают, какие чувства я испытываю к тебе.

Она изучала его лицо, когда он двинулся по коридору, ответвлявшемуся от верхней площадки лестницы.

– В самом деле, знают?

Доминик остановился возле последней двери в конце коридора.

– Я очень долго искал тебя. Это не было секретом, по крайней мере для моего персонала.

Чувство вины заставило Хлою сжать губы. Ей было крайне неприятно сознавать, что она причиняла страдания Доминику и своему сыну все эти годы. Гриффин давно отказался искать ее, но не Доминик. Он непреклонно продолжал поиски, не желая вступать в любовные отношения и в брак с другой женщиной. Хотя ей следовало быть польщенной такой искренней преданностью, вместо этого она испытывала печаль и, по правде говоря, некоторое раздражение.

Доминик открыл дверь и, войдя в комнату, ногой закрыл дверь за собой. Затем поставил Хлою на пол и обнял ее за плечи.

– Ты не должна ни в чем винить себя, Хлоя. Это был мой выбор, и я не жалею об этом.

Она нахмурилась, глядя на него.

– Как ты мог узнать, о чем я подумала?

– У тебя очень выразительное лицо, когда ты теряешь бдительность. Кроме того, я знаю образ твоих мыслей.

– Это нечестно, – проворчала она, – так как я не имею понятия, о чем думаешь ты.

Он обхватил Хлою за талию и привлек к себе; его глаза потемнели от желания.

– Готов спорить, что в данный момент ты вполне можешь определить, о чем я думаю.

Когда она почувствовала животом его возбуждение, глаза ее расширились.

– О, кажется, догадываюсь.

Доминик тихо засмеялся.

– Давай ляжем в постель, дорогая. Я ужасно хочу тебя.

Хлоя покраснела, но охотно пошла, когда он повел ее через просторную спальню. Она окинула быстрым взглядом комнату, отметив элегантную мужскую обстановку, дорогой ковер под ногами и массивную кровать с балдахином. С обилием подушек и с плотным парчовым старомодным покрывалом золотистого цвета она выглядела почти декадентской и довольно нехарактерной для такого мужчины, как Доминик.

На мгновение Хлоя невольно подумала, делил ли он эту постель с другой женщиной.

Она охнула, когда он приподнял ее и усадил на высокий матрас, затем опустился на колени перед ней, и их взгляды встретились.

– Ты должна знать, – сказал Доминик, – ты первая женщина, которую я укладываю на эту постель.

Хлоя ударила его в грудь.

– Прекрати эти разговоры!

Он засмеялся, затем склонился над ней.

– А ты перестань беспокоиться. – Он быстро расстегнул ее полусапожки и стянул их. – Сейчас забудь обо всем на свете. Мы совершенно одни в этой части дома, и никто не потревожит нас.

Она слегка вздрогнула, когда его руки скользнули ей под юбки.

– Эта ночь для тебя, Хлоя, – сказал он. – Больше всего мне хочется, чтобы ты получила удовольствие.