– Что за проклятие…

Ада не обернулась на голос Винсента – она боялась вздохнуть. Алерайо, повернув свой массивный клюв к принцессе, уставился на нее немигающим взглядом.

Совсем недавно Адалин была уверена, что на этой земле нет никого умнее человека, но сейчас, вглядываясь в глаза создания, уничтожившего ее врага, Адалин не сомневалась в обратном. В них отражалась мудрость, неподвластная пониманию: защита была его инстинктом, знание – мощным крылом, а преданность – целью существования.

Но ярче всего в глазах чудища горело смирение. Принцесса готова была поклясться в том, что права. Она неожиданно вспомнила, как Алерайо расцарапал ей руки в конюшне, пытаясь снять когти, и ярость, чужая, звериная, не имеющая объяснения, захватила ее. А после она испугалась. Принцессу словно выдернули из собственного тела и поместили в птичье – она оказалась в сознании чудища. Алерайо показывал ей образы, один за другим, и в каждом он пытался снять ее когти. Это было главной целью орла, задачей, с которой ему не удалось справиться. А птичья ярость все клокотала и росла и достигла своего апогея сегодня, как только тело старого мага оказалось в клюве. Но время упущено, час расплаты настал – он догнал бы в любом случае, однако как же хотелось отсрочить его приход! Грусть наполнила до краев сердце Ады. У нее першило в горле, и слезы потекли сами собой. Они не были облегчением – той тяжести, что покоилась на душе, не могло быть выхода. Слезы были прощанием. Принцесса не знала, каким образом только что магическая птица пустила ее в свой непонятный внутренний мир, но сразу поняла, что хотело объяснить животное.

Пора платить.

Алерайо быстро окутало светом, но он, едва разгоревшись, начал затухать. Винсент шагнул вперед, но тут же побежал – его птица, приняв свои привычные очертания, на миг зависла в лишившемся света зале и камнем упала на мраморный пол.

Альваху, пришедшему вслед за командиром, пришлось принять поражение – немой юноша, оценив положение дел, стиснул зубы от оглушающей боли. Сам он придерживал вспоротый мечом бок, понимая, что птица спасла жизнь не только принцессе и Евандеру, но и Винсенту, и ему самому – меч командира над шеей стрелка остановился, когда до них донесся рев чудовища. Возможно, обойдя присутствующих здесь Евандера и Винсента, Альвах смог бы заставить Аду продолжить церемонию, чтобы попытаться повернуть все вспять, но чаша, необходимая для этого, стала грудой камней.

Алерайо рассыпался искрами света, и они потухли на руках Винсента. Мужчина взвыл – протяжно, горько, пряча лицо в ладонях. Чуть погодя к нему прибавились женские стенания, и они слились в единую мелодию, а стены храма отзывчиво поглотили эхо. Сегодня они напитались чужими утратами, запасливо сохраняя пролитые слезы.

А гул вокруг храма все рос.

* * *

Леверн готов был во всеуслышание признать, что ему страшно. Яркий свет исчез почти так же быстро, как появился, но рыцаря не покидало ощущение, что мир перевернулся. Он всматривался в людей, в озеро, в стены храма; искал хоть что-то, что подтвердит его опасения, но все выглядело по-прежнему. Странным казался только нарастающий звук, источник которого нельзя было определить – гудел словно весь воздух разом.

Рыцарь подошел ближе к королю, который, отбросив меч в сторону, избивал Габора. Советник, словно не чувствуя сильных ударов, улыбался, заплывшими глазами смотря на монарха.

Антоний, выдохнув, вытер кулак о сюртук, и советник, воспользовавшись передышкой, повторил фразу, взбесившую короля:

– Феликс не был виноват. – Габор едва ли не пропел ее, и Антоний ударил его еще раз. – С ним даже маг Силиус не справился – твой ныне мертвый друг свою преданность отстаивал до последнего. Надеялся уберечь и твою дочь, и Силиуса. Глупая преданность закончилась мечом в его груди – настоящий подарок от монарха…

Советник запрокинул голову:

– Я слышу. Даже обделенный магией, слышу. Что говорить о тех, чьи вены плавит сила? Они сходят с ума от волнения. Им не хочется жить запертыми в клетке с существами, которые ничего не знают о магии, и – о-о-о – как я их понимаю. Разве не достойны они того большого мира, что скрывается за пустыней? Но оглянись, Антоний. Пустыни больше нет, как нет и купола, который скрывал наше жалкое племя от настоящих магов. Все написанное в свитках оказалось правдой, и твой падший род виновен в том, что веками мы были скрыты от настоящего мира, заточенные в этой клетке. Все сбылось, Антоний. Теперь моему сыну достанется трон, тобою оставленный, а после и трон мира за пустыней. Мой мальчик – потомок настоящих королей и заслуживает большего, чем этот кусок земли, – в его жилах бурлит магия, и ему я подарю просторы, открытые Агатой. А у тебя больше нет детей: Адалин умерла в храме, а Грегори теперь в моих руках…

– Где мой сын?! – заорал король, хватая рукой горло советника.

– Ваше Величество, – опасливо позвал Леверн, понимая, что нужно остановить короля. Габор теперь нужен им живым.

Но вдруг волнение пронеслось по рядам выживших воинов – все в едином порыве повернулись к храму. Двери храма открылись, Леверн выдохнул, а Антоний отпустил горло Габора, потеряв к нему интерес. Его дочь, поддерживая светловолосого стража, остановилась у входа. Следом за ней вышел Винсент. Мертвую Агату на руках вынес Евандер – страж замер, увидев в толпе короля. Глаза Евандера горели ненавистью.

Следом за стражем показалась Клер, и Леверн едва не упал наземь, понимая, что тогда, в сражении, она не была плодом его воображения. Девушка крепко прижимала к груди небольшой сверток. Клер действительно прошмыгнула в храм, рискуя жизнью, пока он защищал монарха в полной уверенности, что любимый человек находится вдали от сражений! Леверн побежал было к ней, но услышал слова советника:

– …магия уже здесь, Антоний. От нее теперь не спрячешься ни за какими стенами. Подними голову, посмотри в небо. Подними.

Советник прохрипел что-то невнятное, и его голова безвольно повисла – Габор покинул этот мир.

Адалин посмотрела наверх одной из первых. Она думала, что умерла и ей просто снится странный сон, не имеющий никакого отношения к реальности. Над их головами, едва различимое в первых лучах рассвета, появлялось нечто, закрывающее телом все небо. Огромное живое существо, голосом которого был гул, который они слышали, а глазами – мерцающий свет, что играл красками на быстро светлеющем небе. В какой-то миг Ада увидела у горизонта едва промелькнувший раздвоенный хвост.

Сказка о Небесных Владыках оказалась правдой, и сейчас один из них появился в небе над их головой. Магия отныне была реальной.

Над Владыками в небе живут солнце и луна, и тысячи звезд, но выше их существует Вечный Океан, чьи воды тянутся до конца мира. Его вода была создателем всего сущего; в ней скрывались тысячи тайн. В мифах говорилось, что среди Океана высится белокаменная стена, растущая прямо из-под бушующих волн. В кольце стены, тянущейся к небу, нет ни двери, ни окошка, но за ее непрерывным кругом скрывается настоящее сокровище, ценность которого не сравнится даже с самой редкой магией. Там, за стеной, вода всегда гладкая, без единой волны – большое полотно, искрящееся в непрерывном свете.