Ярость белой пеленой застила командиру глаза, заставив его прерывисто выдохнуть.

– Спасибо, – прошептала принцесса, отступив еще на пару шагов, но Винсент крепко вцепился в ее здоровую руку, не позволяя уйти.

– Не так быстро, Адалин, – прорычал он. – Я многое тебе обещал. И был намерен сдержать свое слово, принцесса. Но и я вспомнил о своей смелости. – Командир до боли сжал ее запястье. – Ты никуда не пойдешь.

Винсент больше не молил, он приказывал. Командир притянул ее к себе – Ада ударилась подбородком о его предплечье. Винсенту хотелось сорвать злость на принцессе, сделать это как угодно, только бы задушить страх потери. Отныне он не будет жить с этим чувством просто потому, что не намерен покоряться чужому выбору. А та слабость, то бессилие, на которое его обрекла Ада, останется здесь, в храме, срубленное под корень.

На принцессу было жалко смотреть – она словно только сейчас поняла, насколько сильнее мужчина, стоявший перед ней. Он привел ее к храму и в последний, самый важный миг предал, отказавшись отпустить.

– Винсент, ты обещал, – молила принцесса, пытаясь вырваться из крепких рук командира. Ада проклинала себя за то, что позволила себе глупость.

– Я передумал. Хочешь – ненавидь меня всю жизнь, но она у тебя будет. Счастливая или несчастная – решим, когда выберемся.

И Винсент поволок за собой сопротивляющуюся принцессу к выходу.

Неожиданно его левую руку свело от боли – кто-то вывернул ее к спине, а после резко отпихнул его от принцессы. Винсент, поворачиваясь к будущему мертвецу, остановился. Он не верил в то, что видит: Адалин спряталась за спиной Альваха, чье присутствие в комнате она заметила еще до появления Винсента. Она знала, что Аль встанет на ее сторону и поможет.

В руках стрелка был зажат меч. Винсент опустил руку к ножнам – удостовериться, что это его клинок.

Альвах отбросил меч командира к дальней стене, и комната наполнилась звоном стали. Если это последний звук, который принцессе суждено услышать, то конец ее жизни более жалкий, чем ей казалось ранее. Девушка что-то прошептала Алю – Винсент видел, как юноша молча с ней соглашается. Сколько наигранного сожаления было на его лице – Винсент считал Альваха лицемером.

Стрелок, прощаясь, нежно погладил принцессу по руке, не сводя взора с командира. Адалин и Альвах понимали друг друга без слов, оттого ли, что оба были ограниченны? В их глазах порой можно было увидеть схожие эмоции – сожаление и смирение от того, что нельзя получить желаемое, будь то заразительный смех или лишний день жизни. Раньше Винсент и не думал воспринимать такую связь всерьез, а сейчас сблизившее их восприятие мира совсем не играло ему на руку.

Адалин бегом бросилась к двери, ведущей в длинный коридор. Ее тонкая фигура в ненастоящем церемониальном платье, вопреки неверию Винсента, смотрелась в этих стенах как недостающий фрагмент на огромном мозаичном полотне. Только добавьте последний кусочек – и все загадки исчезнут, открывая истину.

Винсент не верил, что Адалин так просто уйдет. Он отсчитывал секунды до того, как Адалин обернется, мечтая, чтобы она только еще раз посмотрела на него. Мужчина попробовал последовать за ней, но Альвах был здесь именно для того, чтобы его остановить. Он перегородил путь командиру, не реагируя на гнев темноволосого мужчины.

Адалин толкнула здоровой рукой дверь, но после остановилась. Ей хотелось обернуться, хотелось настолько сильно, что сердце сжалось в груди. По спине принцессы прошла дрожь, и она, задержав дыхание, открыла дверь и исчезла в скрывающейся за ней темноте. Ей хватит и одного последнего воспоминания о Винсенте.

Командир попробовал оттолкнуть Альваха, но тот не сдавал позиции – каждый удар, каждая уловка командира отражались стрелком. Свои кинжалы Альвах оставил у входа – оружие в святилище унижало его веру. Пусть это и не окажется его самым большим грехом, но у Альваха еще теплилась надежда сохранить Винсенту жизнь. Его горячка стрелку была понятна – за собственную любовь он дрался не менее яростно, готовый сломать любые преграды. Только вот неодолимым врагом в свое время оказалось равнодушие – перед ним было бессильно любое оружие.

– Ты… с ума сошел? От белобрысого заразился? Уйди прочь с дороги, – приказал Винсент. Он даже предположить не мог, что Альвах станет его противником, но жизнь решила использовать его беспочвенное доверие к человеку, которого он знал немногим больше месяца, и знания о его приемах и манере драться ограничивались тем, как Альвах использует лук и кинжалы. Сейчас у стрелка были только кулаки – Винсент с нарастающей жаждой убить противника понял, что Альвах долго не простоит. Всего лишь нужно найти слабое место или добраться до меча.

Альвах покачал головой, разминая шею и продолжая наблюдать за каждым движением командира. Собранный, без капли страха или сомнения, Аль знал, почему сейчас преграждает путь командиру и чего это будет ему стоить. Юноша был ниже и проворнее Винсента, но скорость не всегда компенсирует силу.

Винсент напал, меняя скорость ударов, – в голову, в живот, в плечо. Альвах увернулся от выпада ногой, но не успел отбить кулак, летящий в челюсть, – голова мотнулась, и он чуть не упал. Альвах сплюнул на мраморный пол багряный сгусток. В этот же момент кулак командира угодил ему под дых, легкие обожгло без воздуха, и стрелок громко, отчаянно вздохнул. Винсент думал было, что легко прорвался, но у самой двери Альвах догнал его – стрелок подпрыгнул и, сцепив ноги вокруг шеи противника, рывком перекинул его через себя. Оба упали на пол. В спине у Винсента что-то хрустнуло – боль была такая, словно его позвоночник переломили надвое.

– Ты сумасшедший! – Одышка разрывала фразы на куски, а голос командира охрип. – Я вытащил тебя из воды. Спас твою шкуру, не оставил вас с сестрой у реки. Я назвал тебя своим другом. – В голосе Винсента было явное обвинение. – Неужели ты настолько веришь своим несуществующим Санкти, что не в состоянии увидеть, как пропитались обманом эти стены? В храме все – подделка, в вашей вере каждое слово – ложь. Чем ты будешь лечить совесть, если намерен пустить на алтарь еще одну невинную жизнь, которой там не место? Нет никакой правды за ритуалом, как ты не можешь понять?!

Альвах закатал рукава рубахи до локтя. Он не спешил атаковать. Если Винсент останется на полу, он и не пошевелится, отвечать он тоже не намерен. Как бы ни были горьки упреки Винсента, смирением выложена дорога к счастью – только бы Ада успела.

Винсент, опираясь рукой о колено, встал. В его ладони был крепко сжат эфес меча – его длинной речи хватило, чтобы отвлечь внимание и дотянуться до оружия. Альвах, поджав губы, кивнул, похрустывая пальцами. Теперь у него нет выбора, и совесть покорно спряталась, давая ему возможность исполнить свой долг любой ценой.

«Прости, Клер, мои руки вновь будут в крови».

* * *

Адалин шла, оглядываясь, – в коридоре не было ни души. В очищении, предшествующем жертвоприношению, ее должны сопровождать монахи: два, три или же с десяток – принцесса не знала, сколько точно, но их отсутствие нагоняло ужас. Длинный, широкий коридор с гладким потолком, едва различимым в пламени свечей на высоких подставках, отдавал холодом. Осознание достигло своего пика. Коридор был ее последней прямой дорогой и местом для очищения мыслей. Адалин должна войти в зал не человеком, а сосудом, который должен быть осушен до дна.