Ретт раздвинул тяжелые портьеры и смотрел вслед экипажу жены, пока тот не повернул на Пичтри-стрит.

Присси сообщила, что поведет детей поиграть к Уилксам; Ретт только махнул ей рукой. Дом — построенный для нее — был так велик, что он даже не слышал, как дети ушли. Несчастный этот день казался насмешкой над обещаниями весны. Светло-желтая форзиция поникла под тяжестью дождевых капель, а сирень будто посинела от холода.

Как он дошел до такой жизни?

Ослепление любовью. Весь его опыт, все путешествия, женщины, которых он знал, — ничто не умерило безумной тяги к той, на ком он женился, но чьего сердца так и не сумел завоевать.

Ради нее и детей он обрел респектабельность, стал уважаемым ханжой. «Ни висельник, ни вешатель». Если бы теперь отцы города решили вновь совершить рейд в Шантитаун, Ретт Батлер поехал бы вместе с ними.

Ради нее он пойдет на все, даст ей все, чего она ни пожелает…

Его жена думает, что любит другого мужчину, но он-то знал, что это не так. На самом деле она стремилась к той жизни, которой завидовала, но никогда не понимала ребенком.

Дочь ирландского иммигранта, женившегося на леди, бедная завистливая девочка…

Она бы за полгода сожгла Эшли Уилкса дотла. Тот был слишком нежным цветком для нее.

Дождь струился по оконным стеклам, капал с выступов оконной рамы.

Ретт Батлер рассмеялся над собой и отошел к камину поворошить огонь.

Послышался стук колес экипажа по булыжнику мостовой. Когда жена вошла в комнату, Ретт отложил книгу.

— Ты рано.

Она скривилась, подошла к шкафчику, налила себе бренди и залпом выпила, вздрогнув.

Ретт закрыл книгу и положил ее на приставной столик возле дивана.

— Новая утопия Бульвера-Литтона. Он воображает, что мы все можем сделаться хорошими и счастливыми.

— А мы не сможем?

— Возможно, если станем, подобно изображаемым Бульвер-Литтоном существам, жить в пещере в центре Земли. На ее же поверхности добродетель и счастье в явном дефиците.

— Ретт, зачем ты заставил меня продать лесопилки?

Он встал и плеснул себе бренди.

— Ты прекрасно знаешь, для чего я помог тебе продать лесопилки: чтобы ты не находилась постоянно в одном помещении с тем джентльменом.

— Ты завидуешь утонченности Эшли Уилкса.

— Напротив, за излишнюю утонченность я его жалею. Ретт поставил стакан на столик. — Неужели стоит начинать все снова?

Вглядевшись ему в лицо, она вздохнула.

— У нас просто талант спорить. — Улыбка Скарлетт была почти дружеской. — Ты оказался прав. Как всегда. Губернатор Буллок утратил всякое влияние, его праздничный обед был утомительным и насквозь фальшивым. Однако представители Пенсильванской железной дороги были разочарованы твоим отсутствием.

— Существует предел даже моему ханжеству.

— Какой же?

Ретт лишь усмехнулся.

— Твоего приятеля капитана Джеффери направили в полк генерала Кастера.

— Седьмой кавалерийский полк нейтрализует Клан в Каролине.

— Джеффери надеется, что они возвратятся на запад. Но… — тут она сделала эффектную паузу, — «Норзерн пасифик»[66].

— Надеюсь, ты не вложила деньги в эту глупость.

— Джей Кук умнейший человек, и его «Норзерн пасифик» будет значительно успешнее, чем «Юнион пасифик». Все так говорят.

— Правда?

Изогнув бровь, она спросила:

— Думаю, ты слышал об этом Чуде Природы?

Ретт подошел ближе и, нахмурившись, спросил:

— Сколько ты выпила?

Скарлетт нарочно налила себе еще и улыбнулась, поднеся к губам стакан.

— Возле реки Йеллоустоун по ходу железной дороги «Норзерн пасифик» есть поразительная область целебных горячих источников и впечатляющих гейзеров.

— Гейзеров? Скарлетт…

— Гейзеры выбрасывают из глубин горячую воду на сотни футов вверх, как часы. Не смотри на меня так, Ретт. Джей Кук…

— Значит, выбрасывают горячую воду? Милая, зачем ты хочешь разбогатеть? Ведь у тебя есть я.

Она удовлетворенно улыбнулась.

— Да, конечно.

Когда он дотронулся до ее руки, теплый шелк платья заставил кончики его пальцев затрепетать.

— Джей Кук убедил Конгресс объявить эту область Национальным парком. Вагоны «Норзерн пасифик» наполнят туристы, направляющиеся в Йеллоустонский национальный парк. А ты бы не хотел?

— Прости, не хотел бы чего?

— Не хотел бы увидеть, как кипящая вода извергается на огромную высоту каждые несколько минут, как по часам?

Стоя совсем близко, он вдохнул запах ее волос и пробормотал:

— Без сомнения, индейцы сиу будут в восторге и встретят туристов с распростертыми объятиями.

Скарлетт отступила на шаг, нервно огладив волосы.

— Туристы будут покупать билеты на поезд, чтобы добраться до минеральных источников и гейзеров! Они захотят своими глазами увидеть чудеса природы!

Его улыбка светилась восхищением:

— Скарлетт, ты сама настоящее чудо природы!

Взгляд жены потеплел, нижняя губа задрожала… А потом он увидел в глубине ее глаз какую-то вспышку. Что это страх? Чего она боится?.. Но Скарлетт уже повернулась к двери.

— Я ведь ни разу не говорила, что люблю тебя, — неуверенно произнесла она.

Напряжение было столь велико, что, казалось, самый воздух между ними в небольшой комнате завибрировал.

Затем она добавила, уже тверже:

— Так вот, не люблю.

Мышцы сводило от усилия не броситься к ней, так хотелось взять ее здесь и сейчас. Хриплым голосом он сумел все же сказать:

— Восхищен твоей честностью.

Оттого, что руки тянулись дотронуться до нее, обхватить, а потом сомкнуться на ее горле и задушить, Ретт Baтлер резко поклонился, стремительно прошел мимо жены и выскочил из дома на Пичтри-стрит, без шляпы, под холодные струи дождя.

В ноябре президент Улисс С. Грант[67]объявил Южную Каролину мятежной, прекратил хабеас корпус[68]и направил Седьмой кавалерийский полк уничтожить клановцев. Бывших генералов Конфедерации, Гордона и Форреста, вызвали в Конгресс Соединенных Штатов, где они неохотно признали, что им, возможно, знакомы люди, причастные к так называемому ку-клукс-клану, но лично они никаких дел с ними не имели.