Они получили парашюты, и симпатичная наземница протянула Тедди шелковый платочек, застенчиво говоря:

– Возьмите, пожалуйста, его с собой, сэр. Тогда я смогу говорить, что летала над Германией и бомбила врага.

На Тедди повеяло сладковатым ароматом.

– «Апрельские фиалки», – объяснила девушка.

Прямо как храбрый рыцарь, заслуживший благосклонность прекрасной дамы, подумал Тедди, засовывая платочек в карман. И больше его не видел. Наверное, выронил где-нибудь. Рыцарские романы давно закончились.

Каждый вытряхнул из карманов все мелочи, по которым его можно было опознать. Это действие всегда виделось Тедди символичным: как пересечение черты, за которой растворяются индивидуальности и появляется летный состав, анонимный, взаимозаменяемый. Англичане. А также «антиподы», «киви», «кануки». Индийцы, ямайцы, южноафриканцы, поляки, французы, чехи, родезийцы, норвежцы. Янки. По сути, вся западная цивилизация поднялась против Германии. Оставалось только удивляться, как в таком положении оказалась родина Бетховена и Баха и как бы они к этому отнеслись. «Люди – братья меж собой». Вопрос Урсулы: «По-твоему, это сбудется? Хоть когда-нибудь?» Нет. Он так не считал. Если серьезно – нет.

В дверях сборного пункта появилась наземница, выкликнула F-«фокс» и L-«лондон», и экипажи потянулись к старому рыдвану, на котором она за ними приехала. Транспорт порой оказывался таким же разношерстным, как их обмундирование.

Фортуна была поручена заботам одной из самых привлекательных наземниц, радиотелефонистке по имени Стелла. Стелла ему нравилась, он даже думал с ней замутить. На прошлой неделе он водил ее на танцы в соседнюю эскадрилью. По возвращении она клюнула его в щеку и сказала:

– Спасибо, сэр, было очень здорово. – И ничего более.

Накануне у них на базе произошел кошмарный случай: девушка-наземница была обезглавлена лопастью винта. Тедди даже сейчас содрогался от этих воспоминаний. Это происшествие подкосило всех, особенно – естественно – наземниц. Стелла была славной девушкой, любила собак и лошадей. Иногда ужасы войны подталкивали к сексу, иногда нет. Трудно было угадать, по какой причине отношения складываются так, а не иначе. Он жалел, что не переспал со Стеллой, и хотел бы знать, испытывала ли она подобное сожаление. У него был короткий – очень короткий – роман с ее подругой Джулией. Там секс был в изобилии. Причем очень качественный. Тайные воспоминания.

Доехав до аэродрома рассредоточения, где ждал F-«фокс», они вышли из автобуса. Даже сейчас Тедди ожидал увидеть красный свет – сигнал отмены рейда. Но этому, как видно, не суждено было сбыться, поэтому Тедди, действуя по заведенному порядку, показал самолет новому пилоту, бортинженеру и наземному экипажу. Бортинженера зовут Рой, напомнил себе Тедди. Стрелок верхней средней башни оказался канадцем по имени Джо, в хвостовой части сидел «чарли» – его и звали Чарли, легко запомнить. Щуплый, как двенадцатилетний мальчонка. Плексиглас хвостовой башенки сейчас начисто полировали «затемнителями».

Тедди пустил по кругу пачку сигарет. Не курил только наводящий.

– Клиффорд, – подсказал он, когда увидел, что Тедди безуспешно пытается припомнить его имя.

– Клиффорд, – негромко повторил Тедди.

В наземном экипаже каждый дымил как паровоз. Тедди мечтал когда-нибудь взять этих парней в полет, в какой-нибудь безопасный, с гарантированным возвращением на базу. Жаль, что им не довелось испытать, как ведет себя «их» машина, какой вид открывается за этим отполированным плексигласом. В конце войны военно-воздушные силы практиковали «туристические вылеты»: катали наземные экипажи над Германией, чтобы те посмотрели на разрушения, которым непосредственно способствовали. Урсула тоже смогла совершить аналогичный вылет. Тедди понятия не имел, как ей это удалось, но почему-то не удивился. Для его сестры война оказалась хорошим средством постижения бюрократических игр. Как страшно, сказала Урсула, видеть страну в руинах.

Новички Тедди помочились на шасси F-«фокса» и немного смутились, сообразив, что Тедди не собирается участвовать в этом сугубо мужском ритуале. Тедди был для них садху, гуру. Он мог отдать приказ залезть на крышу диспетчерской башни и организованным порядком спрыгнуть вниз – они бы не спорили. Со вздохом он повозился с многослойным обмундированием и нехотя окропил шасси. Салаги переглянулись с плохо скрываемым облегчением.

Потом наземный экипаж попрощался со всеми за руку, оптимистично, но без показухи. «Счастливо, утром увидимся».

Перед вылетом Тедди остановился рядом с пилотом. Пилота звали Фрейзер, он родился в Эдинбурге и учился в университете Сент-Эндрюс. Еще один шотландец, но совсем не такой, как Кенни Нильсон. Он не летел подсадным вторым пилотом: его подстраховывал сам командир крыла. Тедди вспомнился W-«уильям»: «Вылетел в 16:20 и не вернулся. Экипаж считается пропавшим без вести».

Двигатели «бристоль-геркулес» завывали, когда винты совершали несколько первых дерганых вращений перед тем, как выйти на рабочий режим, а потом их вой переходил в знакомое стаккато. «Хорошие двигатели», – сказал Тедди Фрейзеру, когда они производили проверку. Фрейзер по долгу службы интересовался техникой бомбометания.

Внешний по левому борту, внутренний по левому борту, затем внутренний по правому борту, внешний по правому борту. По окончании проверки падение оборотов при работе двигателя на одном магнето, давление масла и прочее – Фрейзер запросил разрешения на выруливание. Он покосился на Тедди, как будто получить «добро» от него было не менее важно, чем от диспетчерской, и Тедди поднял вверх большой палец.

Стояночные колодки были убраны, и машина двинулась вперед, чтобы присоединиться к процессии на внешней границе аэродрома. Двигатели пульсировали и рокотали, их вибрация пробирала до костей, устремляясь к сердцу и легким. Тедди виделось в этом нечто поразительное.

Пятые в очереди на взлет, они вывернули на дорожку, включили форсаж, напряглись в ожидании, как борзые перед заслонкой, и приготовились сорваться с места по зеленому сигнальному свету. Тедди все надеялся, что на диспетчерской вышке загорится красный – знак отмены операции. Но этого не произошло. Иногда их отзывали на базу и после вылета. Но не в этот раз.

Возле участка выравнивания, у автоприцепа диспетчеров, как водится, собрались провожающие. Наземницы разных специальностей, кухонные работники, аэродромная команда. Присутствовал там и вице-маршал авиации, который салютовал каждому проносящемуся мимо самолету. Идущие на смерть не отдают ответного салюта, подумал Тедди. Вместо этого он показал большой палец Стелле, державшей на руках Фортуну: девушка взяла собаку за переднюю лапу и помахала. По меркам Тедди это было лучше салюта любой «яичницы». Он рассмеялся, и Фрейзер взглянул на него в тревоге. Взлет – дело серьезное, особенно если для тебя это первый боевой вылет, а вторым пилотом у тебя командир крыла. И этот командир крыла позволяет себе какие-то причуды.

Зеленый сигнал не заставил себя ждать, и машина перекормленной птицей пустилась до дорожке, разгоняясь до требуемой скорости в сто пять миль в час, при которой двенадцать тонн металла, и топлива, и бомб отрываются от земли. Тедди помог с рычагами двигателей и, когда Фрейзер потянул штурвал на себя, испытал привычное облегчение: F-«фокс» с натугой оторвался от земли. Тедди невольно дотронулся до лежавшего в нагрудном кармане серебряного зайца.